Но... перехватив взгляд Елин, что закатила глаза и еле сдерживалась, чтоб не прыснуть от смеха, подозвал сына.

— Галахад, прими леди на своего коня. Так будет удобнее и приличнее.

Как только Гвин пересела к Галахаду, который смущаясь, неловко обхватил талию леди, натянув поводья, Ланс перекинул поводья ее лошади Перси и снова ускакал вперед.

Нет, он не обидит ни настоящую Гвиневеру больше своим поведением, ни, особенно, эту девку.

Что там говорили в два голоса хитрый Мэрлин и коварная Моргана об этом Граале? Агний весь день вспоминал их слова и проговаривал снова и снова: В одной загадочной стране, на неприступной горе, возвышается замок Монсальват. Путь к замку идет через бурную реку и меж отвесных скал. Только чистый сердцем, самоотверженный, сражающийся за добро и справедливость, может войти в этот замок. Тот, кто победил соблазны этого мира. Остальных чаша приведет к бедствиям или даже к погибели».

Просто то, что надо. Для них с Елин. Пришлые из другого мира, любовники, обманувшие здесь всех и принявшие чужие личины, предавшие, изменившие и солгавшие неоднократно. Что их ждет у чаши? Смерть. Вот.

А рыцари, что едут с ними, удостоятся чести, особенно Агний ратовал за рыжеволосого паренька, который считал Агния своим отцом.

Им с Елин терять нечего. И не зачем.

Он бы и Галахада от его мамашки забрал, он бы… Стоп. Куда забрал бы?

Взволнованный Ланс притормозил и коня и мысли. Спешился и пошел на перерез к реке. Через заброшенное поле, через разросшийся бурьян, прокладывая себе дорогу мечом, орудуя им как серпом.

Значит, хотят ведьмак и ведьма чашу, дарующую бессмертие и безграничную власть? Да? Покоя она им не дает. Готовы даже пожертвовать чистыми душами, королевой? Пацаненком наивным и благородным рыцарем не побрезговали воспользоваться, да?

Ох, зря его попытался остановить Персиваль, сначала окликая, а потом, спешившись, бегом.

Ланс резко развернулся и выставил меч в потеках зеленого сока от травы и осоки.

— Ланселот, что с тобой? Ты знаешь куда дальше ехать?

— Знаю, да. Знаю. – Зверь внутри Ланса заворочался, подался и уже готов был вырваться наружу, когда рука Галахада легла на лечо отца, а в побелевшие от ярости глаза Ланса заглянули теплые медового оттенка карие глаза сына.

***

А ночью на крутом берегу бурной реки, готовясь к переправе, Ланс не выдержал. Не смог, не захотел. Во время своего ночного дежурства пробрался к навесу королевы и лег у ее ног, положив мозолистую руку ей пониже колен, обняв ее ноги. Как верный раб. Как верный любовник. Как рыцарь, что уже охраняет свое главное сокровище.

Гвин будто ждала. Приподнялась, потянулась к рыцарю, сама, сама...

—Что ты творишь, глупая? Что ты делаешь?
– Торопливый шепот Агний прерывал, отвечая на быстрые легкие голодные поцелуи девушки.

Она не давала ему говорить, целовала, прижавшись, торопливо, отчаянно.

Смывала с себя чужие объятия и поцелуи.

Осознание этого пришло к Агнию и камнем надавило внутри.

Агний схватил девушку в охапку и вынес из-под навеса.

В лес, в темнеющий кустарник, подальше от костра и сопящих Перси и Галахада. Только они, только вдвоем!

Сердце Елин билось, попадая в унисон с сердцем Агния. Он это слышал, чувствовал.

Желание было настолько сильным, что ему казалось и до леса он не добежит.

Но... сделав несколько шагов с драгоценной ношей на руках, рыцарь встал как вкопанный.

Осторожно поставил на ноги Елин и, не разнимая объятий, прижав ее голову к своей груди, жарко зашептал.

— Ты глупая, глупая. А я и того глупее. Нет, Елин, нет. Не сейчас, не здесь, нет, - и каждое его "нет" сопровождал поцелуем с белесую макушку своей королевы.

Галахад затаил дыхание и любовался двумя силуэтами на фоне темного леса и бледной луны. Словно гравюра из рыцарских романов, словно куплеты романтических баллад: Ланселот и Гвиневера стояли посреди поляны, освещенные лунным светом.

И такая чистота и невинность была в их действиях для мальчика, такая изысканная красота и очарование, что Галахад приподнялся на локте и смотрел во все глаза, стараясь запомнить эту сцену навсегда.