Надо было ехать сюда на машине. Запихнул бы Злату на заднее сиденье, приковал наручниками и мчал без остановки до города. А с мотоцикла, чего доброго, ещё слезет прямо на самом ходу.

Злата странно затихает, не сопротивляется, не пытается вырваться. Просто будто бы ждёт, каким будет моё следующее действие. Провоцирует меня на совершеннейшую дичь, и я сам пугаюсь того, на что именно могу оказаться в итоге способен.

— Ты совсем с ума сошёл? — пышет огнём в мою сторону, когда спускаю её на землю возле припаркованного чуть поодаль от магазина мотоцикла.

— А я разве когда-то был нормальным? — снимаю шлем с ручки, вручаю его Злате и жестом предлагаю занять место. — Давай, просто садись на мотоцикл. Что тебя здесь держит?

Но она не двигается. Лишь смотрит на меня своими блестящими глазищами, кажущимися воспалёнными и переполненными пламенем. Неужели не поедет?

Я разные варианты прокручивал в голове. Чёрт, даже уговорить пытался! И ни в одном из проигранных в башке сценариев не было её отказа.

Но Злата стоит напротив, сверлит меня сосредоточенным взглядом и не пойми какого хрена хочет от меня.

— Меня ждут, услышь же это наконец! — взрывается эмоциями, хотя голос всё такой же тихий. — Обо мне будут волноваться! Или ты думаешь, что я, такая убогая, нафиг никому не нужна? Приехал, значит, благодетель на чёрном коне, принц, и я должна всё бросить и бежать за тобой, подпрыгивая на задних лапках?

Злата румяная от праведного гнева, а я вешаю обратно шлем и складываю руки на груди.

— Весь мир не крутится вокруг твоих желаний, — фыркает, а в глазах грозы и снежные бури. — Тут живёт человек, который мне очень дорог. Человек, который любит меня беззаветно. Я не могу просто сорваться с месте и ехать незнамо куда. Не могу.

Она выдыхается, сплетает руки в замок, но я всё равно вижу, как они дрожат. Даже в слабом свете уличного фонаря вижу.

— Ты сказал, что я тебе нужна. А зачем? Чтобы что со мной делать? Снова приведёшь на базу, твои мальчики будут нервничать, мне нельзя будет носа показать за пределы комнаты, иначе что-то нехорошее случится. Да? Или нет, подожди! — вскидывает руку, крутит пальцами в воздухе, а после бьёт ладошкой себя по лбу. — Оставишь в той квартире, я буду сидеть у окна, пить долго чай и ждать, когда же ты сможешь меня посетить? Этого ты для меня хочешь? Такую роль выбрал? Я не понимаю, честное слово.

Смотрит на меня испытующе, а я ощущаю какой-то странный зуд на коже. Никогда не чувствовал себя глупее.

Поднимаю глаза к небу, вздыхаю. Чёрт, нахер мне вообще всё это нужно? Честное слово, зачем? Стою тут, как идиот, унижаюсь. В жизни подобной ерундой не страдал — баб много, на мой век хватит. Простых, понятных, без заморочек. Но нет же, меня прямо тянет вляпаться по самые уши в это всё, словно у меня других дел нет.

— Это твоё последнее слово? — наверное, слишком жёстко спрашиваю, но у меня действительно нет моральных сил на всё это дерьмо. Слишком многое в один момент сплелось в тугой узел, и меня клинит.

Злата смотрит на меня широко открытыми глазами. Ноздри трепещут, и я каждой порой ощущаю её рваное дыхание.

— То есть ты в упор не хочешь меня слышать, а теперь строишь из себя оскорблённого? — по её телу будто бы судорога проходит, а я растираю ладонями уставшие глаза.

Меня определённо заносит не в ту степь, но внутри такой раздрай, столько разных и непривычных для меня эмоций, что совершенно не понимаю, как всё это разложить по полкам.

— Ты ведь даже не думал, что будет дальше, да? Как всё будет? Вижу, не думал...

Злата делает шаг в мою сторону. Кладёт руку на грудь, становится на носочки и касается губами небритого подбородка. Губы перемещаются чуть выше, задевают уголок рта, а я вдруг забываю, что такое кислород. Чёрт, херня какая-то.

— Прости, Артур, я пойду… я не могу так. Ты слышишь только себя. Делаешь, что хочешь сам. Со мной уже так было однажды, мне не понравилось.

Её дыхание на коже, как лёгкий ветерок.

— Просто на самом деле ты не знаешь, чего хочешь.

И, не сказав больше ни слова, она уходит. Просто уходит, мать его, а я растираю шею, а в голове самая настоящая каша.

Злата

Тем вечером было плохо. И не потому, что я жалела о сказанном и не уехала с Крымским, от восторга распахнув глаза и рот. А именно потому, что знала — я всё сделала правильно. И была уверена, Крымский тоже это понял. Если не сразу, то после обязательно поймёт.

Он не пошёл за мной и я, только зайдя за угол, привалившись спиной к первому на пути деревянному забору, осознала: внутри, в самом дальнем уголке души, где-то очень-очень глубоко, ждала этого. Ждала… глупость какая-то. Откуда во мне этот романтизм? Ещё и с Крымским связанный? Ересь, полная ересь, от которой нужно избавляться как можно скорее.