— Молодец, что пришёл, Симон, — успокоил его Килиан. — Ты как раз вовремя.

— Так, значит, вы ничего не скажете большому массе?

Килиан покачал головой, и лицо парнишки просияло.

— Я добрался быстро, потому что шёл по тропинке, которую мне показали вы с Хосе. Вот только переодеться не успел.

Он был одет так же, как всегда: в белую рубашку с короткими рукавами, шорты, гольфы и тяжёлые ботинки.

Симон сбросил рубашку, стащил ботинки и гольфы.

— Вот так-то лучше! Смотрите! — он указал пальцем в сторону жениха и невесты. — Вон мать моей матери!

Какая-то старуха приблизилась к молодой чете и велела им соединить руки. Затем старуха заговорила мягким и тихим голосом. Симон объяснил, что она даёт новобрачным советы. Мужчину она просит не покидать свою супругу, даже если у него будет много других жён, а женщину — чтобы она не забывала о своих обязанностях: обрабатывала землю мужа, давила пальмовое масло и хранила ему верность.

Когда же она замолчала, несколько голосов издали ликующий крик:

— Йя-йя-а-а!

И все, в том числе и Симон, широко раскрыв рты, столь же громко ответили:

– Ийя-а!

Килиану не нужен был переводчик, чтобы понять — эти крики означают примерно то же, что «гип-гип, ура» у него на родине.

Захваченный всеобщим ликованием, он вместе со всеми в третий раз повторил этот клич.

Гости один за другим подходили к новобрачным, чтобы поздравить их и пожелать невесте счастья, пока другие продолжали радостно кричать. Она отвечала на поздравления робкой улыбкой и лёгким наклоном головы.

Но тут его толкнули в спину, и Килиану не осталось ничего другого, как встать в конец очереди, чтобы поздравить новобрачную. Он лихорадочно раздумывал, что же сказать совершенно незнакомой невесте-буби из туземной деревни на острове Фернандо-По, у черта на рогах. То есть, нет, конечно, тут же спохватился он, она не была незнакомой, она дочь его друга.

Он поискал глазами Хосе, и тот издали улыбнулся, ободряюще кивнув.

В животе приятно защекотало. Неужели это и впрямь происходит? Белый — посреди африканского туземного племени, в разгар празднества! Если он хотел познакомиться с первобытными обычаями этой страны, то лучшей возможности и представить нельзя!

Когда он будет рассказывать об этом внукам, они просто не поверят!

Стоя в нескольких шагах от невесты, он мог бы рассмотреть ее профиль во всех подробностях, но шляпа по-прежнему скрывала ее лицо. Она показалась ему совсем юной: едва ли старше пятнадцати лет.

«Слишком молода для замужества, — подумал он. — А тем более — для Моси».

Оставалось всего три или четыре человека, прежде чем подойдет его очередь. Симон, не отходивший от него ни на шаг, шёпотом переводил пожелания:

— Bu"e pal`e biut'e w'el"a n'a "ot'a bi'am.

— Не удаляйся в незнакомые места.

— E buar'i, bu"e p'ul"o ty'obo, bu"e hel'epott`o.

— Женщина, не выходи из дома, не броди по улицам, не разговаривай с чужаками.

— Bu"e pat'i ty'ib"o y'o mm`eri `o.

— Не разбей хрупких раковин своей матери.

Он, как мог, старался понять значение всех этих поздравлений, не заметив, как девушка подняла руки, одной из них придерживая шляпу, а другой перекалывая державшую ее шпильку. Внезапно Килиан увидел перед собой ее лицо. Его охватило такое волнение, что он едва смог выговорить на языке ее народа:

— Я... это... Поздравляю! Надеюсь, вы будете счастливы.

И тут она сдвинула шляпу чуть набок, подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

Это длилось лишь миг, но в этот миг время словно остановилось и песнопения смолкли. Взгляд больших умных глаз, необычно ясных, пронзил его, словно два копья. Он вдруг ощутил себя ничтожным комаром, запутавшимся в огромной липкой паутине, а рядом спокойно выжидает паук, готовый вот-вот пожрать его среди жуткого безмолвия джунглей.

Все черты ее округлого личика были необычайно гармоничны: широкий лоб, широкий маленький нос, безупречная линия подбородка, чётко очерченные полные губы цвета между алым и лиловым... И глаза — большие, круглые, ясные и прозрачные, цвета расплавленного янтаря, словно созданные для того, чтобы очаровать весь мир; но в этот краткий миг взгляд этих глаз, подернутый поволокой тайны, принадлежал лишь ему одному.

Это не были глаза влюблённой невесты. В них не было той искры, что озаряет радостью лицо женщины в день ее свадьбы. Она слабо улыбалась гостям, но ее взгляд был полон печали, страха и безысходности; казалось, она смиренно встречает судьбу, не принимая ее в глубине души.

Как могло случиться, что он не замечал ее раньше? Она была просто гипнотически красива. Он не мог отвести от неё глаз.

— Почему твои глаза так печальны в такой особенный день? — спросил он шёпотом.

Услышав эти слова, девушка вздрогнула.