У него закружилась голова.

Это ощущение длилось не больше секунды: когда не знаешь, суждено ли тебе просто уснуть или умереть во сне и никогда не проснуться. Всего миг — лёгкая тошнота, потеря сознания, головокружение.

Потом внешнее восприятие совершенно останавливается, и ты остаёшься наедине с бесчисленными видениями ночи.

В эту ночь Килиану снились обнаженные тела, танцующие вокруг костра под дьявольский ритм барабанов. Ему снилось, будто женщина с огромными прозрачными глазами и глубоким взглядом пригласила его танцевать. Его руки обняли ее за талию, а затем поднялись выше, к маленькой груди, непрерывно подрагивавшей в такт музыке. Женщина страстно шептала ему на ухо нежные слова, которых он не понимал. Затем прильнула всем телом. Килиан ощутил упругую мягкость ее сосков, касавшихся его обнаженного тела.

Внезапно он увидел ее лицо — лицо Саде. Он узнал миндалевидные тёмные глаза, высокие скулы, тонкий нос, полные и алые, как осенняя малина, губы. Вокруг какие-то огромные мужчины скакали верхом на женщинах, голося песнопения, с каждой минутой все громче и неотвязнее. Когда же Килиан вновь посмотрел на неё, женщина уже не была Саде, но ее размытая фигура по-прежнему никуда не делась. Ее ласки становились все более неистовыми. Он сопротивлялся, как мог; она силой заставила его вновь посмотреть на себя.

«Слушай. Смотри. Осязай. Расслабься».

Он проснулся, весь мокрый от пота.

У него болела голова от выпивки. Все тело было покрыто красными пятнами от укусов крошечных комаров: спьяну он забыл установить москитную сетку.

Килиану казалось, он все ещё слышит звуки музыки, однако, выглянув за дверь хижины, в которой его уложили спать, увидел, что деревня пуста.

Он вспомнил долгий и безумный праздник, в котором довелось принять участие. Хосе объяснил, что браки бывают двух видов: рибала реото, или брак продажи девственности, и рибала ре рихоле, то есть, брак по любви. Так вот, в первом случае брак считается единственным и нерушимым перед законом, даже если женщину принудили к нему силой.

Покупатель платит за девственность невесты, ибо считается, что, теряя невинность, женщина теряет свою ценность и красоту. Второй же брак, по любви, считается недействительным и незаконным. В этих случаях не бывает ни церемонии, ни торжества, ни праздника.

А в этот самый час...

Возможно, именно в этот самый час она утратила свою ценность и красоту?

Килиан не был в этом уверен.

А затем настало поистине чудесное утро. Было тепло, но не слишком жарко, и свежий ветерок уже разогнал духоту минувшей ночи.

Но Килиан горел как в огне.

VII

Tornado weather (Сезон торнадо)

Килиан со всех ног бежал по тропе вниз. Корабль, на котором прибыл из Испании его отец, уже стоял у причала, и Килиан явно опаздывал. Когда он наконец спустился, три человека уже разгружали последнюю шлюпку. Больше на причале не было заметно никакого движения. Вспотевший и запыхавшийся Килиан остановился и поискал взглядом Антона. Солнце рассыпалось по морской глади множеством золотых отблесков, споривших своей яркостью с серебристыми бликами на консервных банках с сардинами. Приложив руку ко лбу, он слегка прикрыл глаза.

Из-под руки разглядел вдали крошечную фигурку отца, который, чуть сгорбившись, сидел на кожаном чемодане. Килиан со всех ног бросился к нему; он уже собрался его окликнуть, но почему-то не стал. Что-то странное почудилось в позе отца. Килиан ожидал увидеть его нетерпеливо расхаживающим по причалу, сердито наблюдающим, как встречают других пассажиров. Но нет, Антон, казалось, глубоко задумался, потерянно глядя вдаль — туда, где воды залива омывали золотой пляж, обрамленный веерами королевских и кокосовых пальм и раскидистыми бананами. Картина полного одиночества отца настолько встревожила Килиана, что он невольно замедлил шаг и постарался придать голосу по возможности веселый тон.

— Прости, папа, я никак не успевал раньше!

Антон поднял голову и печально улыбнулся, все еще погруженный в свои мысли.

Килиан по-настоящему испугался, увидев его лицо: за пару месяцев отец постарел на несколько лет.

— Видишь ли, — продолжил он, — вчера ночью буря повалила дерево, и оно перегородило шоссе. Буря была не слишком сильной, но ты же знаешь, как оно бывает... Пришлось долго ждать, пока дерево уберут.

— Не беспокойся, сынок. Я испытал столько радости за те минуты, пока тебя ждал.

Антон медленно поднялся, и они крепко обнялись. Тело отца по-прежнему было мускулистым и крепким, но Килиан почувствовал, что руки, обнимавшие его непривычно долго, заметно ослабели.

— Ну, идем же скорее. — Килиан слегка закашлялся и подхватил чемодан. — Ты даже не представляешь, как я жажду услышать о доме. Как мама с Каталиной? Шел ли снег, когда ты уезжал? Как дядя Хакобо и его семья?

Антон улыбнулся и махнул рукой.

— Давай лучше дождемся твоего брата, — предложил он. — Чтобы не рассказывать два раза одно и то же!