— Вы не поверите, но очень даже могу! — ответил Хосе.

Килиан улыбнулся: он не знал человека менее агрессивного и более дружелюбного, чем Хосе.

— И на что бы вы жили без нас и наших плантаций? — спросил он. — Насколько мне известно, вы даже огороды засеваете нашими семенами...

— А разве не очевидно? — спросил Хосе. — Эта земля так богата, что на ней можно прожить, довольствуясь малым. Сами боги благословили ее плодородием! Земля даёт нам все! Дикие плодовые деревья дают нам апельсины, лимоны, гуаву, манго, тамаринд, бананы и ананасы... И это уже не говоря о хлебном дереве, чьи плоды больше любого кокоса! А кроме того, мы разводим скот и выращиваем наш картофель, ньяме, так что всего этого более чем достаточно.

— Ну конечно, Озе! — ответил Килиан, утирая пот рукавом. — Без нас вы прекрасно проживёте!

— Ах да! — спохватился Хосе. — Ещё ведь пальмы! Ты знаешь другое столь же полезное дерево? Пальмы дают нам топе — пальмовое вино, масло для жаркого, приправы и свет в домах; их листьями мы покрываем крыши, а из волокон делаем вообще все: от верёвок до шляп; а их молодые побеги мы даже едим, как вы спаржу. Скажите, есть ли у вас в Пасолобино дерево, подобное нашей священной пальме? — Хосе остановился и глубоко вздохнул. — А вы заметили, как они стремятся ввысь? — Он обрисовал в воздухе силуэт пальмы и торжественно произнёс: — Они подобны столпам, держащим мир, увенчанным воинскими уборами из перьев. Пальмы, Килиан, были здесь задолго до нас и останутся, когда мы уйдём. Они — наш символ возрождения и победы над временем, несмотря ни на что.

Килиан поднял глаза к небу, удивлённый и тронутый словами Хосе. Над его головой смыкались кроны пальм, подобно небесному своду, среди них сияли гроздья плодов, как сверкающие созвездия. Мягкий ветерок покачивал в вышине огромные листья, похожие на чьи-то могучие руки, устремлённые в вечность.

Он закрыл глаза, отдавшись на миг охватившему его покою. Все далёкое вдруг стало близким. Пространство и время, страны и история, небо и земля — все растворилось в волшебной минуте покоя.

— Вот мы и на бохаббе! — возвестил Хосе.

Слова Хосе, ушедшего чуть вперёд, разрушили божественное очарование.

Вскоре тропа достигла вершины горы, перед Килианом засияло поле возле деревни, где жители Биссаппоо выращивали ямс. Справа стоял сарай, где по старинке готовили красное пальмовое масло. В прошлый приход Килиана Хосе во всех подробностях показал процесс. Женщины освобождают орехи пальмы от плодоножек и складывают их в кучу, накрывая пальмовыми листьями, чтобы они перебродили; затем их размалывают большим каменным пестом в каменной ступе, на дне которой тоже лежат камни. Затем отбрасывают скорлупу, ставят размягченную мякоть кипятиться в горшке на огонь, чтобы выделилось масло.

— О, это будет поистине грандиозное торжество! — радостно возвестил Хосе, глядя, как женщины расставляют на столах еду и напитки. — По таким большим праздникам женщины всегда готовят много еды и выпивки.

Килиан кивнул. Он чувствовал себя столь взволнованным, словно это была свадьба кого-то из его родственников. Пожалуй, в каком-то смысле, так оно и было. За минувшие два года он провёл с Хосе не меньше времени, чем со своими соседями в Пасолобино. Они вместе работали, беседовали и разделяли трудности. А кроме того, его приглашали познакомиться с жизнью буби за пределами Сампаки. У Хосе был лёгкий характер, в отличие от большинства его соседей из Биссаппоо — деревни, которую падре Рафаэль описывал как одну из самых отсталых и всячески противящихся прогрессу и принятию католической веры.

Хосе проповедовал равенство между белыми и неграми, освоение благ цивилизации, не забывая при этом своих традиций, а теперь вот ещё и пригласил чужестранца Килиана на семейное торжество, свадьбу дочери.

Килиан слегка закашлялся. Ему стыдно было признаваться, но он считал, что Хосе заслуживает благодарности. До сих пор у него не было подходящего случая выразить Хосе свою признательность, и вот теперь этот случай настал.

— Послушай, Озе, — сказал Килиан, глядя ему прямо в глаза, мягко и доверительно. — Хочу, чтобы ты знал. Я не говорил тебе об этом раньше, но знаю, что ты сделал для меня в ту ночь, когда Умару подбросил мне змею, и хочу поблагодарить тебя за это. Большое спасибо.

Хосе кивнул.

— Скажи мне кое-что, Озе. Я поступил нехорошо, а ты мне помог. Ты это сделал ради моего отца?

Хосе покачал головой.

— Я это сделал ради вас. Я слышал, как вы плакали в ту ночь. Вы — взрослый мужчина, а плакали как ребёнок. — Хосе пожал плечами, разводя руками. — Вы сожалели об этом, потому что дух, живущий в вашем сердце, на самом деле добрый. — Слегка похлопав Килиана по плечу, он убеждённо прошептал: — Духи знают, что все мы иногда ошибаемся...

В глубине души Килиан был благодарен ему за эти слова.

— Я тоже хочу тебе кое-что сказать, — признался Килиан. — Несмотря на то, что я белый, а ты — негр, со всеми вытекающими... когда я смотрю на тебя, я не вижу негра, я вижу Хосе... то есть, я хочу сказать, Озе… — Килиан потупился, слегка смущённый собственной откровенностью, и нервно почесал руку. — Короче, ты меня понимаешь.

Растроганный Хосе смотрел на него, покачивая головой, словно не верил услышанному.

— Если бы я не прожил столько времени рядом с вами, то решил бы, что вы перебрали топе. Вот посмотрим, что вы скажете завтра, когда у вас будет болеть голова после свадьбы буби! — Он ласково погрозил пальцем: — Но имейте в виду: если хоть пальцем тронете кого-нибудь из моих дочерей или племянниц, дикарь, что прячется у меня внутри, тут же вырвется на свободу!