– Попридержи язык, приятель!
– сказал Доббс.

– Ничего, не обращай внимания, - сказал весело Смизерс.
– Никто не принимает старину Доббса всерьез. Если тебе нравится, можешь даже стукнуть его. Я за тебя заступлюсь.

– Мне бы не хотелось начинать с ссоры, - серьезно сказал

Ральф.

– Да ты просто трусишь, - сказал Джем насмешливо.
– Этак тебе сроду у нас не прижиться. Дай ему, я заступлюсь, ежели что.

Побуждаемый таким образом, мальчишка приступил к делу. Вначале хитроумным маневром головой, всегда вызывавшим восхищение у соседских мальчишек и почитаемым за образец ложного выпада у них же, он отвлек внимание Доббса к области желудка, а затем ударил Доббса по лицу. В следующее мгновение кубрик огласился шумом и гамом, Ральф был брошен поперек Доббсовых коленей и неистово воззвал к Джему, напоминая ему об обещании.

– Непременно, - утешил его Джем.
– Я непременно заступлюсь за тебя. Он тебя и пальцем не тронет.

– Как же не тронет, когда он уже трогает!
– вопил мальчишка, - Ты что, не видишь, что ли?

– И то верно, - сказал Джем.
– Но ты погоди, вот я подстерегу его на берегу и так отделаю, что его родная мать не узнает.

В ответ мальчишка разразился потоком визгливых поношений, направленных по преимуществу на некоторые дефекты физиономии Джема.

– Экий ты, братец, грубиян, - сказал матрос, ухмыляясь.

– Если ты покончил с этим молодым джентльменом, Доббс, - произнес Джем с изысканной вежливостью, - будь любезен, передай его мне на предмет обучения хорошим манерам.

– Он не хочет к тебе, - ухмыльнулся Доббс, между тем как Ральф изо всех сил вцепился в него, - Он знает, кто к нему добрый.

– Погоди, я еще с тобой посчитаюсь!
– разрыдался Ральф, когда Джем все же оторвал его от Доббса.

– Господи боже мой, - проговорил Джем, с удивлением его разглядывая. Смотри-ка, да ведь он ревет, прямо слезами исходит! Ну, Билл, много я повидал в своей жизни пиратов, но этот какого-то нового сорта.

– Оставьте парнишку в покое, - вмешался кок, толстый добродушный мужчина.
– Иди сюда, иди ко мне, старина. Не плачь, они ведь это не со зла.

Обретя у кока покой и безопасность, Ральф от стыда скрипел зубами, пока этот достойный человек, поставив его к себе между колен, вытирал ему глаза каким-то предметом, который называл своим носовым платком..

– Все будет хорошо, - приговаривал кок.
– Ты и глазом моргнуть не успеешь, как станешь таким же молодцом пиратом, не хуже любого из нас.

– Ничего, ничего, - рыдал мальчишка.
– Погодите только до первого дела. Не моя будет вина, если кое-кто не заполучит пулю в спину.

Матросы переглянулись.

– Так вот обо что я расшиб руку, - медленно произнес Доббс.
– А я-то думал, что это перочинный нож.

Он протянул длань, бесцеремонно ухватил мальчишку за воротник и подтащил к себе, после чего извлек у него из кармана небольшой дешевый револьвер.

– Ты только погляди на это, Джем, - сказал он.

– Сперва сними палец с курка, - отозвался тот сердито.

– Выброшу я это за борт от греха, - сказал Доббс.

– Не будь дураком, Билл, - сказал Смизерс. Он взял револьвер и спрятал в карман.
– Вещь стоит денег, и на несколько кружек пива мы за нее получим. Эй, посторонись, Билл, его пиратское величество желают выйти на палубу!

Билл шагнул в сторону, уступая мальчишке дорогу к трапу, а когда тот поднялся на несколько ступенек, поддал ему снизу плечом. Парень вылетел на палубу на четвереньках, со всей возможной поспешностью вновь вернул себе приличную позу и, отойдя, склонился над бортом - с надменным презрением наблюдать суету рабов на пристани и на реке.

Они отплыли в полночь и рано на рассвете прибыли в Лонгрич, где к ним подошел лихтер, груженный бочками, и мальчишка ощутил вкус романтики и тайны, когда узнал, что в бочках содержится порох. Десять тонн пороха погрузили они в трюм, после чего лихтер отошел, люки были задраены, и они снова двинулись в путь.

Это было его первое плавание, и он с живейшим интересом разглядывал суда, которые шли навстречу. или обгоняли их. Он помирился с матросами, и те угощали. его чудовищными рассказами о своей пиратской жизни в тщетной надежде запугать его.

– Это просто маленький мерзавец, и больше ничего!
– с негодованием отозвался о нем Билл, поразив однажды себя самого мощью собственного воображения.
– Подумать только, я рассказываю ему, как младенца бросили акулам, а он хохочет во все горло!

– Да нет же, он мальчик как мальчик, - тихонько сказал кок.
– Вот погоди, Билл, когда у тебя будет семеро таких.

– Что ты здесь делаешь, юнга?
– осведомился капитан, когда Ральф, забрел, засунув руки в карманы штанов, на корму.