– Это и была адская машина?
– прошептал на ухо помощнику смущенный Джем.
– А мне показалось, будто это самая что ни на есть простая банка мясных консервов...

Помощник покачал головой и искоса взглянул на полисмена, который жадно вглядывался в водную гладь.

– Ну что ж, бывало, что люди гибли и от консервов, - произнес он с ухмылкой.

В ПОГОНЕ ЗА НАСЛЕДСТВОМ

– Есть у моряков свои слабости, чего там говорить, - честно признал ночной сторож.
– У меня у самого они были, когда я ходил в море. Но чтобы беречь деньги - такая слабость водится за ними редко.

Я как-то сберег немного денег - два золотых соверена провалились в дырку в кармане. Две ночи я провел тогда на улице и не имел во рту ни крошки, пока не нанялся на другое судно, и нашел я эти самые соверены в подкладке своей куртки, когда до ближайшего кабака было уже больше двух тысяч миль.

За все годы, что я проплавал, я знал только одного скрягу. Его звали Томас Геари, мы ходили вместе на барке "Гренада", который возвращался из Сиднея в Лондон.

Томас был человек в летах; я думаю, ему было под шестьдесят, и вообще он был старым дураком. Он копил больше сорока лет и, по нашим подсчетам, сберег что-то около шестисот фунтов. Очень ему нравилось разговаривать об этом и тыкать нам в нос, насколько он богаче всех остальных.

А через месяц, как мы вышли из Сиднея, старина Томас заболел. Билл Хикс объявил, будто это из-за полупенса, которого он недосчитался; но Уолтер Джонс, у которого семья была всегда больна и он думал, что в таких делах разбирается хорошо, сказал, что-де он знает, какая это болезнь, да только не может вспомнить, как она называется, а вот когда мы придем в Лондон и Томас покажется доктору, тогда-де и мы увидим, как он, Уолтер Джонс, был прав.

Так или иначе, но старику становилось все хуже и хуже. Пришел в кубрик капитан, дал ему каких-то лекарств и посмотрел его язык, а затем посмотрел наши языки, чтобы увидеть, есть разница или нету. Затем он оставил кока ходить за больным и ушел.

На следующий день Томасу стало хуже, и скоро всем, кроме него самого, стало ясно, что он отдает концы. Сначала он нипочем не хотел этому поверить, хотя и кок убеждал его, и Билл Хикс убеждал его, а у Уолтера Джонса совершенно таким же манером умер дедушка.

– Не буду я помирать, - говорит Томас.
– Как это помру и оставлю все свои деньги?

– Это будет благо для твоих родственников, Томас, - говорит Уолтер Джонс.

– Нет у меня родственников, - говорит старик.

– Тогда для твоих друзей, - этак тихонько говорит Уолтер.

– И друзей нету, - говорит старик.

– Ну как же нету, Томас, - говорит Уолтер с доброй улыбкой.
– Уж одного-то я мог бы тебе назвать.

Томас закрыл глаза, чтобы его не видеть, и принялся жалобно рассказывать о своих деньгах и каким тяжким трудом он их скопил. И мало-помалу ему делалось все хуже, и он перестал нас узнавать и принимал нас за шайку жадных пьяных матросов. Уолтера Джонса он принимал за акулу и так ему прямо и сказал, и как Уолтер ни старался, разубедить старика ему не удалось.

Помер он на другой день. Утром он опять плакался насчет своих денег и обозлился на Билла, когда тот напомнил ему, что с собой он их все равно не унесет, и он выудил у Билла обещание, что похоронят его, в чем он есть. После этого Билл поправил ему одеяло и, нащупав на старике парусиновый пояс, понял, чего тот хочет добиться.

Погода в тот день была ненастная, слегка штормило, и потому все были заняты на палубе, а смотреть за Томасом оставили юнгу лет шестнадцати, который обычно помогал стюарду на корме. Мы с Биллом сбежали в кубрик взглянуть на старика как раз вовремя.

– Я все-таки унесу их с собой, Билл, - говорит старик.

– Ну и правильно, - говорит Билл..

– Камень с моей души... теперь свалился, - говорит Томас.
– Я отдал их Джиму... и велел выбросить их... за борт.

– Что?
– говорит Билл, вытаращив на него глаза.

– Все правильно, Билл, - говорит юнга.
– Так он мне велел. Это была маленькая пачка банкнотов. Он дал мне за это два пенса.

Старина Томас, похоже, слушал. Глаза его были открыты, и он этак хитренько глядел на Билла, словно бы потешаясь, какую он сыграл с ним шутку.

– Никому... не тратить... моих денег, - говорит он.
– Никому...

Мы отступили от его койки и некоторое время стояли, уставясь на него. Затем Билл повернулся к юнге.

– Иди и доложи капитану, что Томас готов, - говорит он.
– И гляди, если тебе шкура дорога, не сболтни кому-нибудь, что ты выбросил деньги за борт.

– Почему?
– говорит Джим.

– Потому что тебя посадят за это, - говорил Билл.
– Ты не имел права это делать. Ты нарушил закон. Деньги положено кому-нибудь оставлять.