— Без сомнения. Но меня многое удивляет здесь. Объясни, откуда у тебя взялись воздушные шары?

— Очень удобный инструмент для наблюдения, не правда ли? Ты должна была оценить его у себя в горах. Эта идея родилась у меня в степи, а уже в Галафрии я получил возможность сделать опытные образцы. Нужно было только объяснить капитанам кораблей с Островов, какая ткань мне нужна. Они у себя шьют непромокаемую одежду и обувь из этой ткани, пропитанной соком деревьев из западных лесов. Сейчас шары используются вместо пожарных вышек. Это, конечно, дорогое удовольствие, но людей впечатляет.

Приоткрыв рот от удивления, Евгения смотрела на него.

— Ты сам их придумал?

Алекос усмехнулся.

— По-твоему, я умею только махать мечом? Я потратил на это глупое занятие чересчур много времени. Теперь у меня наконец есть возможность вернуться к науке…

— Что еще ты изобрел? Над чем сейчас работаешь? Постой, постой! — она наклонилась вперед, впилась в него глазами. — Пушки у стен Этаки! Это тоже твоих рук дело?

— Много времени ушло на то, чтобы найти в Шедизе ингредиенты для взрывной смеси, и еще больше на разработку технологии, чтобы ядра взрывались не при выстреле, а при попадании в стены.

— Тебе знаком порох, — пробормотала Евгения. — Но откуда? Как ты узнал о нем?

— Я сам изобрел его, еще в прошлой жизни, — хмуро ответил Алекос. — И уже экспериментировал над составом сверхпрочного металлического сплава, когда меня вышвырнуло в этот мир.

Евгения напряженно соображала.

— Может быть… — неуверенно произнесла она, — может быть, мы с тобой с одной планеты? Расскажи мне о своем мире! Назови его страны!

Он произнес несколько названий, которые ничего ей не говорили, но вот между ними промелькнуло знакомое слово «Рома».

— Рома… Рим! Ты бывал в этом городе? В каком году?

— Смотря по чьему счету. Последние десятилетия я мало интересовался делами империи, я жил тогда в горах далеко к северо-востоку от Рима. Там почти не было людей, и никто не мешал мне думать.

— Кто правил тогда в Риме?

Он пожал плечами.

— Правители там сменялись слишком часто, а я никогда не следил за этим. Помню имя Тибериуса из рода Клаудиос, но это было задолго до того, как я перебрался на восток.

— Император Тиберий… — Евгения напрягла память. — Но ведь это, кажется, первый век от Рождества Христова. Ты разыгрываешь меня?

— Ты мне не веришь?

— Расскажи еще. Кто правил в странах, через которые ты шел на восток? Какой там был государственный строй, какие деньги?

— Я не шел пешком, — снисходительно объяснил Алекос. — Тогда я умел летать. Моя сила была велика как никогда. Я знавал многие цивилизации, многие народы, имена которых давно забыты. Мне приходилось уже завоевывать страны и давать им свои законы…

Она перебила:

— Александр Македонский — неужели это ты?..

Он не сразу понял, о ком она спрашивает, а поняв, польщено приложил руку к груди.

— Увы, это не так. Его я не застал.

— Но Алекс — твое настоящее имя?

— Почти, — поколебавшись, ответил он. — Когда я родился, ни этого имени, ни известных тебе языков еще не существовало… Я живу на свете четвертую сотню лет. Но чем дольше я жил, тем меньше меня интересовала власть. Я хотел постигнуть тайны мироздания. Столь многого удалось добиться! Думалось, что я был тогда истинным олуди, видел суть вещей, и моя сила казалась бесконечной. Возможно, ошибка как раз в том, что вещи слишком меня увлекли. Вместо того, чтобы продолжить познавать собственные возможности, я начал создавать то, чего еще не существовало. Мне хотелось изобрести гибкий и прочный металл, усовершенствовать оружие, создать эликсир, способный убивать и оживлять. Я мог бы это сделать… но вместо этого оказался здесь.

— И предпочел опять стать завоевателем.

— По-твоему, у меня был выбор? Первые люди, которых я встретил, хотели меня убить. А убив их, я уже не мог вернуться к прежней отшельнической жизни. В степи не спрячешься. Чтобы выжить, мне пришлось покорить несколько племен. Они кричали: «Веди нас дальше!» И чем больше я узнавал о мире, в который попал, тем больше хотел завоевать его и создать собственную империю, с новыми законами.

Евгения со стуком отставила стул и забегала по комнате, возбужденно размахивая руками.

— Ты смеешься надо мной. Так не бывает! Хочешь убедить меня, что мы из одного мира, но между нами две тысячи лет и я пришла из времени более позднего чем ты. Говоришь, что уже тогда изобрел порох, и сверхпрочные металлы, и какие-то эликсиры… Я многое видела, но это уже слишком! Кстати, — вспомнила она, — еще ты сказал, что научился видеть и слышать лишь после Дафарской битвы. Мне и в это нужно поверить?

— Эта способность долгое время оставалсь мне недоступна. Но потом, — он усмехнулся, — ты прокляла меня, и это разбудило силу.