— Это невыносимо, — сказала она тихо. — Ты уничтожил все, все, что я делала. Я обещала Халену победу под Рос-Теорой, но ты прогнал его. Я хотела вместе с ним разбить тебя под Дафаром, а вместо этого оказалась одна в горах. Прокляла тебя — и сделала сильнее. Жаль, что я не погибла тогда, у круглого озера. Это лучше, чем видеть, как все мои старания пошли прахом.

— Ребенок, — сказал Алекос и поманил ее к себе. — Я думал, в Ианте правит колдунья с опытом столетий, как я сам. А ты всего лишь дитя, не знающее своей судьбы. — Он притянул ее ближе, обнял тонкую талию. — Тебе повезло, что мы встретились. Я не встречал раньше таких, как мы с тобой. Видно, чтобы получить эту силу, надо пройти через туман. И многие ли имеют после этого шанс выжить? Тебе уже повезло один раз, когда ты вышла из тумана здесь, на твердой земле. А теперь повезло повторно. Я смогу уберечь тебя от опасностей… хотя бы на несколько лет.

Она оттолкнула его.

— Ты убережешь меня от опасностей? Из-за тебя я уже десятки раз могла погибнуть!

— Тут ничего не поделаешь. Путь олуди в Матагальпе — это путь войны. Когда-то я тоже пытался бороться с этим, но есть вещи сильнее меня. Мы могучи, но даже собственной жизнью мы не управляем. Запомни это, это лучший совет, который я могу тебе дать.

Он подошел к двери в сад, откинул колыхавшуюся на ветру прозрачную занавесь.

— Прогуляемся? Накинь шарф — солнце садится, и уже посвежело.

Комнаты наложниц были расположены таким образом, что у каждой имелся свой выход в сад. Увитые плющом шпалеры отделяли участки сада друг от друга, так что, прогуливаясь, Алекос и Евгения были надежно укрыты от взглядов других обитательниц гарема. Солнце слало последние чуть теплые лучи, окрашивая розовым белые волосы царя.

Евгения долго молчала, и по ее лицу было видно, как она раскаивается, что сказала слишком много.

— Ты говоришь, что завоевал весь мир. Но ведь это не так. Матагальпа — лишь один континент, и кто знает, сколько их всего. Быть может, в нескольких тысячах тсанов от нас есть другие земли, где тоже живут люди. Быть может, они намного опередили нас и уже создали то, что ты только пытаешься создать.

— Я думал об этом, но решил не отвлекаться на то, что мне пока недоступно. Возможно, ты права. Итак, мы с тобой действительно из одного мира?

— Похоже, что так. Но нас с тобой разделяют две тысячи лет. Ты упоминал римского императора — он жил в первые годы той эпохи, от которой мы ведем отсчет времени, а я пришла из две тысячи двенадцатого года ее.

— И у вас есть воздушные шары и пушки? — заинтересованно спросил он.

— О да! — рассмеялась она. — У нас есть оружие, способное поражать цель за десятки тысяч тсанов, корабли, перевозящие по воздуху тяжелые грузы, и свет, зажженный не от огня. Мы овладели силами природы, о которых в твое время и не догадывались. Но все это произошло не так давно. Если бы ты не ушел из нашего мира, его история, вероятно, пошла бы по другому пути.

— Это поразительно. Вот так и поверишь в судьбу, подобно шедизцам! Видишь, как права была она, не дав мне убить тебя под Дафаром. Ты можешь помочь мне.

— Я помогу тебе, насколько это в моих силах. Но я покинула тот мир четырнадцать лет назад и помню очень мало. И уж конечно, я никогда не знала, из чего делают порох и как отливают высококачественную сталь!

Евгения опустилась на сиденье качелей. Прислонившись к их опоре, Алекос задумчиво смотрел на нее. Солнце село за золотые крыши. На Шурнапал опустилась вечерняя прохлада. В стремительно темневшем небе одна за другой зажигались крохотные точки звезд. Они одновременно вздохнули, вернувшись из воспоминаний в настоящее. Этот мир опять довлел над ними. Какие бы узы ни связывали их в прошлом, сейчас они были по разные стороны баррикад. На ее лице угасло оживление, она опять замкнулась в себе. Ее молчание взволновало его больше, чем красота. Он сел рядом. Кресло тихо раскачивалось под скрип держащих его цепей. Она подалась навстречу и ответила на поцелуй. Ее смелость еще больше его возбудила. Алекос потянул ее в спальню.

Он поднялся как всегда очень рано. Евгения спала глубоким сном, рассыпав по подушке ярко-каштановые кудри. Она не проснулась бы, даже если б Алекос попытался ее разбудить. Он вышел через сад, знаком вернув на место служанок, дремавших в гостиной и вскочивших при его появлении.

Главный распорядитель Бахтир и первый секретарь Мальрим по заведенному порядку ждали его в приемной. С этого начиналось каждое утро: они докладывали царю о выполненных поручениях, напоминали распорядок дня и записывали новые распоряжения.

— Экипажи уже готовы, и люди вас ждут.

Алекос поинтересовался:

— В каком состоянии дом царицы?

Бахтира невозможно было ничем удивить.

— За то время, что вы правите, господин, в нем никто не жил. Там убираются и стирают пыль, и…

— Госпожа Евгения будет жить там. Пусть она сама решит насчет ремонта и вообще делает все, что решит нужным, и не считает денег. Передай ей, что она может свободно перемещаться по дворцу. Все ее приказы — выполнять, — продолжал Алекос, собираясь в дорогу. — Пусть делает, что хочет… в рамках приличия, разумеется. Хотя что касается приличий, нашим придворным дамам впору у нее поучиться. И вообще, Бахтир, помоги ей освоиться.

— Понял, мой господин, — распорядитель на мгновение прикрыл глаза, — все сделаю.

Евгения собиралась выйти в сад, когда Лела доложила о приходе главного распорядителя. Они поздоровались как старые знакомые, но ни слова не было сказано о прежних временах. Учтиво ее поприветствовав, он торжественно возвестил:

— Наш господин приказал предоставить вам для жительства дом царицы. Не соблаговолите ли посетить его прямо сейчас? Мы его осмотрим и подумаем о ремонте.

Услышав новость, Евгения не выразила удивления. Она уже поняла, что от Алекоса можно ждать чего угодно.