— Эви! О, Эви! — вскричала она и полетела через залу, раскинув руки.

От радости Евгения не смогла сделать ни шагу и только припала головой к душистой груди Айнис. Они обнялись, расцеловались, поглядели друг на друга, засмеялись и заплакали, и еще раз поцеловались, и опять засмеялись и заплакали.

— Родная моя! Эви, любимая, как же я счастлива! — щебетала красавица и все не могла наглядеться на подругу, забывая вытирать слезы, что лились и лились из ее прекрасных голубых глаз. — Все это время мне не было покоя, не проходило и дня, чтобы я не горевала о тебе! Какое счастье, что ты здесь!

С трудом они успокоились. Не выпуская руки Евгении, Айнис упала на ближайший диван, приняв одну из своих безвольно-соблазнительных поз. Евгения присела рядом, еще раз поцеловала пахнущие духами волосы. Ее подруга ничуть не изменилась и в свои тридцать восемь была по-прежнему восхитительно хороша. Айнис вытерла щеки, высморкалась в крохотный платочек и радостно вздохнула.

— За это нужно выпить. Эй, кто там, девушки!

Деликатные слуги успели покинуть зал. На зов из задней двери выглянула Лела.

— Подойди. Как зовут?

— Лела, моя госпожа.

— Это твоя служанка? Хорошая. Принеси-ка нам, Лела, белого вина с кухни царя. Скажи повару, что это я велела, — он знает, какого прислать. Бегом, пока у нас не случился сердечный приступ!

— От радости не умирают, Айнис, — улыбаясь сказала Евгения.

— Ох, не знаю! Я точно чуть не умерла, когда услышала, что ты здесь. Я только вчера вернулась, и Камаким сразу сказал, что ты в Шурнапале, и с трудом уговорил меня дождаться утра. Моя дорогая, это лучшая новость за последние годы. Теперь все у нас пойдет по-другому. Мне было так страшно за тебя!

— Где ты была? Откуда вернулась?

— Откуда же, как не с Островов!

— Но я слышала, туда никого не пускают!

— Так и есть, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы получить разрешение на выезд.

— Ты видела Сериаду? — спросила Евгения с замиранием сердца.

Айнис кивнула, обмахнулась платочком.

— Видела Сериаду, и Алию, и Джед-Ара. Он, возможно, скоро приедет сюда. Они все здоровы. Я бы сказала, что они шлют тебе привет, но — увы! — они могли лишь горевать о тебе! Сколько мы переговорили с Сериадой, вспоминая тебя и строя догадки, где ты и что с тобой! Но мы не верили, никогда не верили, что ты умерла!

Она снова обняла подругу. Казавшиеся слабыми руки сжали Евгению так, что та вскрикнула. Обе не смогли удержаться от слез, хотя имена тех, кого они вспомнили в эту минуту, так и не были произнесены вслух.

Вернувшаяся Лела подкатила к дивану столик, поставила две бутылки вина, приняла в дверях у слуги блюдо с фруктами. Айнис только взглянула на нее, и девушка неслышно убежала прочь.

— Хорошая служанка, сообразительная, — заметила Айнис. — А я уж задумалась, кого из своих тебе подарить. Что-то нет у меня доверия к обслуге гарема. Все кажется, что там одни наушницы и сплетницы. Какая ты молодец, что выбралась оттуда!

Они чокнулись, выпили сразу по целому бокалу и еще раз поцеловались в губы. Откинувшись на подушки, дама внимательно осмотрела залу. Она успокоилась, и в ее голосе появились низкие грудные нотки.

— Итак, Эви, ты здесь, с царем… — голубые глаза с сочувствием обратились на Евгению. — Что же теперь?

Та пожала плечами, разливая по второму кругу вино.

— Ничего не знаю, Айнис. И не желаю знать. У меня такое чувство… Как в ту минуту, когда я покинула мир своего детства и оказалась в тумане. Мне страшно и странно, и я не хочу ни о чем думать!

— Я тоже страшно испугалась в ту минуту, когда Камаким сказал, что тебя поймали и ты в гареме… Я подумала тогда, как мог наш господин сделать такую необдуманную глупость, — ты же не станешь там жить, не станешь это терпеть, покончишь с собой, и все… Но он не бывает неправ. Вот ты и в доме царицы и скоро вернешь все, чего достойна.

Евгения с любовью смотрела на нежно-румяное лицо подруги. Айнис, встрепенувшись, обратила к ней виноватый и в то же время лукавый взгляд.

— Я должна в кое-чем тебе признаться, Эви. Ты об этом все равно узнаешь, если уже не знаешь, и лучше я скажу сама, чем эти сплетни достигнут тебя через гаремных банщиц. Действительно, никто не может теперь уехать на Острова без разрешения, подписанного министром стран или лично государем. Я получила такое разрешение… Мне это было не очень сложно, потому что господин Алекос благоволит ко мне. Я… Он… Он ко мне очень добр.

— Это нисколько меня не удивляет, — засмеялась Евгения, сжала ее пальцы. — Скорее удивило бы, если б он не поддался твоему очарованию.

Они расхохотались и снова зазвенели бокалами.

— Но я обещаю тебе, что больше не пойду ему навстречу. Когда здесь олуди, все остальные должны уступить.

— То есть, — не удержалась Евгения, — ты обещаешь мне, что больше не будешь спать с Алекосом?

— О! — воскликнула Айнис, краснея и смущаясь. — Если он захочет, как я могу сказать нет? Но по своей воле — обещаю, что никогда!