Зов Юкона
вернуться

Сервис Роберт В.
Шрифт:
* * *
Ручьи в кустах журчали неустанно,Жужжали пчелы в вереске густом;И видит он босого мальчугана,Что раскрывает легендарный том,Бежит по полю с огненным крестом,Сжимает клеймор [5] , с пиброхом [6] в ладу,Чьи родичи – Роб Рой и Родрик Ду [7] .Учившийся купеческой науке,Он тяготился лямкой трудовой,И вот однажды загремели звуки —По улице шагал хайлендский [8] строй,Волынок вой и барабанов бой:«Марш, Гордоны, на адские задворки!»И он навек ушел из-за конторки.Он видит блеск афганских ледников,И вспоминает, как в теснине горной,Напав на затаившихся врагов,Он их разил в баталии упорной;И в памяти всплывает плен позорный,Как он стоял, упрямо стиснув зубы,В тот страшный день среди холмов Маждубы [9] .Перед глазами бешеный Судан,Где крови было пролито немало,И обуянный зноем Омдурман [10] ,Магерсфонтейн [11] , где слава увенчалаЕго мечом и чином генерала [12] ,И был он зван монархом во дворецЗа почестями – а теперь конец.И снова вспышки разрезают тьму,И вновь над головою свист шрапнели,И падают товарищи в дыму —Зачем он не погиб при том обстреле,Как Ваухоп [13] отважный. Неужели,Чтоб прочитать чудовищный навет?И он к виску подносит пистолет.

5

Клеймор – палаш шотландских горцев.

6

Пиброх – тема с вариациями для волынки.

7

Роб Рой – герой одноименного романа В. Скотта, Родрик Ду – герой поэмы В. Скотта «Дева озера».

8

Гордонский хайлендский полк, элитное шотландское подразделение британской армии.

9

В битве при Маждубе (1881 г.) отряд шотландцев был наголову разбит бурами. Макдональд попал в плен, но через несколько дней был освобожден главнокомандующим армии буров Петрусом Жубером в знак уважения к его мужеству и заслугам.

10

В битве при Омдурмане против суданских дервишей (1898 г.) Макдональд командовал бригадой, решившей победоносный исход сражения.

11

Неудачная атака англичан при Магерсфонтейне (1899 г.), в которой атакующие понесли огромные потери, но позиции буров остались непоколебимыми.

12

В 1900 г. Макдональд получил звание генерал-майора, в 1901 г. был пожалован в рыцари.

13

Генерал-майор Э. Г. Ваухоп погиб в сражении при Магерсфонтейне.

* * *
Его глаза, не ведавшие страха,В домах шотландских щурятся со стен,Живет он в сердце каждого феллаха,Для гуркха он доселе незабвен,И дикий дервиш чтит его, смятен.В далеких странах память сохранилаТого, в ком воплотилась наша сила.Оплачьте же героя, северяне!Он Англии был преданный слуга,И потому пусть об его изъянеЗлонравная судачит мелюзга.Был острым меч и крепкою рука,Его деяний эхо слышно людям.А остальное… лучше позабудем.Перевод Ю. Лукача

Женщина и ангел

От блужданий по райским кущам утомился небесный Дух.Струны арфы его умолкли, и сияющий нимб потух.И тогда всеблагой Создатель к утомлённому снизошёл:Да низринется с горних высей в нижний мир, в человечий дол.Дух одежды свои расправил, чтоб сошли за земной наряд.Со святым Петром попрощался у распахнутых райских врат.Гласов ангельских хор бесплотный спел прощальный псалом ему.Снизу пялились бесенята сквозь густую адскую тьму.Златовласый, небесноглазый – красотой он всех затмевал.Перед ярким ангельским ликом Аполлон – и тот спасовал.Как изгиб Купидонова лука, был рисунок губ его смел.Бабы липли к нему, как мухи – только он на них не глядел.Но одна отыскалась всё же – хороша, свежа, молода.Прошептала: «Я тебе нравлюсь?» Он смятенно ответил: «Да».«Обними, поцелуй, потискай – да возьми меня, что стоишь?»Он в ответ с неприязнью молвил: «Ты греховное говоришь».Посмеявшись его стесненью, попрекнула она шутя:«С виду молодец ты что надо, а лепечешь будто дитя.Обносилось старое платье, путы скинуты – это ж смех!Пусть святоши-старцы толкуют, что есть Благо, а что есть Грех!»И тогда Господь, убоявшись, отозвал посланца небес:Искушенья не знает Ангел, а поди ж ты – попутал бес!И запел Сатана, ликуя, загоняя рефрен в стихи:«Да вовеки не разлучатся Добродетели и Грехи!»Перевод А. Кроткова

Утешение

У тебя сплошные беды: Ни работы, ни жены,Никому ты стал не нужен, Спину ломит, сны дурны,Жизнь исчерпана до донца, Мог бы – в гроб живьем залез,Но тебе остались солнце И лазурь небес.Это небо голубое, Словно райские врата,Жар полуденного зноя, Темной ночи немота,Птичье пенье, пчел гуденье, Перелески и ручьи,Ключ студеный, луг зеленый — Не хандри, они твои.И никто не в силах это У тебя отнять, браток,Даже если ты измучен, Беден, болен, одинок.Оборванец ты недужный, Но зазря не сквернословь:У тебя есть всё, что нужно — Бог с тобой, и Он – любовь.Перевод Ю. Лукача

Песня непосед

Не манил нас правоведческий диплом,Не сиделось нам в конторе за столом,Кровь кипела в наших жилах – ей противиться не в силах,Потонули мы в разгуле удалом.Жизнь катилась и азартна, и лиха,Подсыпал нам дьявол перцу в потроха,И отправили семейства, видя эти лиходейства,Нас подальше от себя и от греха.Нам пришлось покинуть наши города,Погрузиться на заморские суда,Но нисколько не страшилаНас далекая могила —Мы с отчизной распрощались навсегда.То по горным кручам тащим свой рюкзак,То в саванне разбиваем бивуак,Без труда вы нас найдете и в пустыне, и в болоте,Всюду там следы оставил наш башмак.Мы – свободы вековечные рабы,Не объезжены, бесстыжи и грубы,Но найдется много чтящих нас в любых дремучих чащах —Мы, как воины, готовы для борьбы.Мы шагаем в темноту без пышных фраз,Только горести – морщинами у глаз,Мы живучи, словно кошки,Безрассудны, не сторожки,И со смертью танцевали мы не раз.Ищем золото средь северного льдаИ пасем на юге тучные стада,Крепким балуемся ромом и уходим с крепким словомВ час, когда к концу приходит чехарда.Мы идем по жизни смыслу вопреки,Мы грешны, но наши плечи широки,Чтобы вынести укоры, ждут нас прерии и горы,В городах мы просто сдохнем от тоски.Даже время нас не сдвинет ни на пядь,Наше бремя это, наша благодать;Мы останемся такими —Позабудьте наше имя —Нас не стоит ни любить, ни вспоминать.Перевод Ю. Лукача

Канун Нового года

Лютует стужа сегодня в порту, у пирса море ревет,Во мраке волны ломают мол, свистит и хлещет метель…По снегу и льду я еле бреду… Кончается старый год…Я болен и слаб, и мой корабль давно уже сел на мель.В салуне Мак-Гаффи грохот и звон, там весело и тепло.Во рту у меня ни крошки с утра, от слабости ноги дрожат!Зайду в салун, подремлю в углу тоске-печали назло.Глядишь, нальет глоток от щедрот кто-нибудь из ребят…Парням забава: «Эй, пьянь-халява, ползи уж, коли ползешь!»«Выпьешь?» – спросят. «Благодарю. Я выпить, и впрямь, не прочь!»Кто я? Пропахший ромом урод – для пьяных шуток хорош…Разбитый бот, потерявший грот в эту веселую ночь.Мак-Гаффи показывает юнцам, как с правой Фитцсиммонс бил,Толкует бармен про Таммани-Холл, опять у «ослов» скандал…Скорей под шумок присесть в закуток… Совсем не осталось сил,И кружится комнаты карусель… О, Боже, как я устал!
* * *
Букетик роз у нее на груди… Был сладок их аромат!Под сенью низко склоненных пальм стояла наша скамья,Играли Штрауса, и лилась прохлада в наш зимний сад,Коснувшись тонкой ее руки, в любви ей признался я.И замер смех у нее на губах, ко мне склонилась она…В ее огромных темных глазах увидел я райский свет!Бежали мгновения, я молчал, она была смущена…И алую розу, сорвав с груди, мне подала в ответ.И громче вальс зазвучал в ночи, и стало светло, как днем,Я обнял ее и поцеловал, и мир был для нас одних…«Она моя, моя навсегда!» – гремели в сердце моемВсе новогодние колокола… Я все еще слышу их!Ужели забуду последний вальс и скрипки горестный стон?Ужели не вспомню прощанья час и очи, полные слез?Ужель не вернется сон золотой, святой беспечальный сонО долгой-долгой жизни вдвоем в долине счастливых грез?Я все растерял на своем пути, прости меня, Этель, прости!Увяла алая роза твоя еще полвека назад…О, лучше тысячу раз умереть, чем все это вновь пройти.Я грешен, Этель, я пал на дно… Я плачу, Господи свят!Но что это? Снова колокола? Иль это гремит прибой?Ты видишь, Этель? Вот я стою – и будто предан суду…И строг Судия, и шепчу ему я: «Господь, я чист пред тобой!»О, Этель, ты слышишь колокола? Встречай меня, я иду!
* * *
«Вставай, приятель – полночь проспишь! Не дело спать по углам…Эй, хобо, ты слышишь меня? Очнись! Глаза открой, наконец!Хлебни глоток за новый годок и двигай себе к дверям…Возьми вот ломоть… Помилуй, Господь! Эй, парни, да он – мертвец…»Перевод Никиты Винокурова

Гарпия [14]

Жила-была женщина. Многих она мудростью превзошла.Совсем молода, но годы стыда выжгли ей душу дотла.Насквозь, назубок – сподобил же Бог – ведала Книгу Зла.«Ни на земле, ни в небесах надежда мне не дана.Не узнав любви, проживу и умру – выпью чашу до дна.Шлюха грешная, тварь кромешная, милости лишена.Я щеки румяню – гулящей пьяни не нравится бледный вид.Глотну винца для цвета лица – и сразу клиент засопит.Сажусь, как и встарь, под красный фонарь, что у двери висит.Нетрезвый народ ко мне так и прёт – поток мужей и сынов.Все ваши сыны мною презрены: я видела их без штанов.Злодейка-судьба со мною груба, и промысел мой не нов.Жизнь не свернёшь, не подомнёшь, не сладишь наверняка.Хоть вон из кожи, но будет всё же бабья доля горька:Влезать в ярмо, подтирать дерьмо, льстить прихотям сопляка.Он хочет – ляжешь, и слова не скажешь: глаза у него горят.Любовью надо бы одарять – я сдаю её напрокат.И жизни моей любовный наряд забрызган грязью до пят.Бывает, он решит, что влюблён: мужчина в любви – дурак.Ласкай – но в душу к себе не пускай, сердце зажми в кулак.Остынет – покинет и бровью не двинет. Со мною случилось так.От робкой ласки до адской встряски – один воробьиный скок.В кольце обручальном и звоне венчальном горестный скрыт намёк.Крепко любить – себя погубить. Усвоен этот урок.Не знаю, волчица или тигрица – но я добычей живу.Русалочьим пеньем, змеиным шипеньем – сполна своё оторву.Бархатной лапкой, когтистой хваткой, во сне или наяву.Знаю с юных лет: истины нет – одна сатанинская ложь.Людская кровь залила алтари, и тяжек жертвенный нож.Иначе – никак. Мужчина – слабак. Этим не попрекнёшь.Мне – стыд нести, другие – в чести; за что, зачем, почему?Господь Всех Сил меня заклеймил. Волю Его приму.Един лишь Он – суд и закон. И я покорюсь Ему».Странная пьеса «Людские Сердца» судьбою сочинена.Сцена – жизнь. Женщине в ней роль шута отдана.Зал переполнен. Публика ждёт. Суфлирует Сатана.Перевод А. Кроткова

14

Гарпии – древнеэллинские божества доолимпийского пантеона, полуженщины-полуптицы с омерзительной наружностью и злобным нравом. Имели обыкновение похищать детей. Английские моралисты-пуритане XVII – первой половины XVIII вв., рассуждавшие о «борьбе с развратом» и «падении нравов» в манере античной риторики, называли гарпиями проституток. Потомки пуритан, т. е. люди из поколения Роберта Сервиса, получившие классическое британское образование, легко расшифровывали коннотацию и понимали намек, вложенный в название стихотворения.