— Ну как там?

— Подожди пока.

Алекс разрезал штанину еще выше почти до пояса, но она все равно мешала. Снова затрещала под клинком ткань, отрезанная под корень штанина полетела на пол.

— Ты так нетерпелив. — хмыкнула Роуз. — Но давай сначала закончим с раной, а уж потом…

— Заткнись.

Рана была хорошая. Насколько вообще ножевое ранение может быть хорошим. Глубокое и длинное, но резаное, а не колотое. Крови мало — бедренная артерия не задета, разрез почти параллелен мышце.

— Жить будешь.

— А бегать?

— Со временем.

— А…

— Заткнись.

Алекс покопался в аптечке, нашел и вытащил пакет с гемостатическим порошком:

— Будет больно.

Пальцами раздвинул края раны и всыпал порошок.

Роуз вскрикнула, дернулась, прижалась, вцепилась ногтями в спину…

Горячая, живая, настоящая…

Тяжело дышит.

И одуряюще пахнет розами.

— Спина… — прошипел Алекс, стараясь удержать края раны сомкнутыми.

— Раньше… Тебе нравилось.

Даже сейчас язвит, зараза!

— Ситуация не та! Пусти!

Роуз медленно, будто через силу, расслабилась и отодвинулась.

Кровь, конечно, снова пошла, но это уже не страшно. Основное сделано, остались мелочи — еще раз полить рану антисептиком и закрепить края раны.

Алекс заглянул в аптечку:

— Будем паять. Степлер не щелкнет, кость далеко, а клея нет.

— Хорошо. — подозрительно легко согласилась Роуз.

— И постарайся оставить мою спину целой.

— Ничего не… ай!

Алекс потянул нить через прокол:

— Поговори мне еще. Не дергайся.

Спустя две минуты, которые Роуз провела, сжимая столешницу побелевшими пальцами, шов был завершен. Алекс отрезал остаток нити, сполоснул руки и нож антисептиком и достал пузырек с катализатором.

— Готова?

Роуз зажмурилась и кивнула.

Алекс открутил крышку и щедро полил на свежий шов.

Громко зашипело, нить стала съеживаться, стягивать рану, трансформироваться в коллаген и трансформируя ткани вокруг. Роуз зашипела тоже, ударила ладонью по столу и громко выругалась, не открывая глаз.

— Каждый раз зарекаюсь это делать! — она открыла один глаз. — Все?

— Все. — Алекс отодвинул аптечку в сторону и поднял глаза. — Я больше тебе не нужен?

— Опять ты чушь несешь. — Роуз нагнулась и нежно поцеловала. — Кто еще меня будет мучать, если не ты?

— Отличная у меня роль, я просто счастлив.

— На самом деле нет?

— На самом деле нет.

Алекс потянулся к дробовику, но Роуз перехватила руки. Нагнулась и пристально посмотрела в глаза:

— А ты вообще бывал счастлив?

— А что ты вкладываешь в это понятие?

— Ал, не юли. — нахмурилась Роуз. — Я прекрасно знаю, что ты не хуже меня жонглируешь словами и разводишь софистику. Так что мы можем много часов болтать ни о чем. Или ты просто ответишь на мой вопрос.

— Или нет.

— Или нет. — согласилась Роуз. — Но я надеюсь, что да. Так ты бывал счастлив?

Счастлив… Странное слово. Непривычное.

Нет, слово обычное. Странна попытка применить его к преступнику, убийце, самому ловкому и опасному на планете. Может ли такой персонаж быть счастлив? Испытывать ощущения, свойственные лишь тем, кто не привык дышать сгоревшим порохом, ходить по колено по крови, ждать пулю из-за каждого угла?

Ответить на этот вопрос можно лишь отбросив все, что касается этой деятельности. Забыть о ней. Оставить крошечную долю обычного… полуэльфа. Оставить редкие дни, которые не содержали в себе нового заказа или подготовки к нему. День, что не начался не с проверки датчиков и ловушек, а тонкого аромата роз и нежного шепота в ухо:

— Просыпайся, соня.

— Отстань, женщина. — отмахнулся Алекс. — Выходной же. Мы позже встаем.

— Сегодня особый день.

— Да ну?

Алекс открыл глаза и перевернулся на спину. Юна сидела на кровати, подобрав под себя ноги, прижимая простыню к груди и азартно улыбаясь.

— И что же сегодня за день такой особый?

— Ох, ну я, конечно, слышала, что это обидно, когда мужчины забывают всякие даты, — нахмурилась Юна. — Но не думаю, что настолько… У нас сегодня год, Ал! Год как мы вместе!

— О, серьезно? Уже?

— Да иди ты! Я уже и подарок приготовила!

— Какое совпадение! И я тебе! Давно уже приготовил.

Юна подозрительно прищурилась:

— То есть, ты помнил?

— Ну как тебе сказать… Плюс-минус неделя. — хохотнул Алекс и полез в тумбочку. — Ага. Держи.