Шрифт:
Юна внимательно осмотрела сложенные вместе ладони со всех сторон и только потом подставила свои.
— Ух ты-ы-ы!..
Она потянула с ладони тонкую серебряную цепочку с серебряной подвеской в виде военного жетона древнего образца. Вместо информации о носителе всю поверхность занимала гравировка цветка розы. Точно такого же, как у Юны на шее.
— Я… Я…
Ее глаза снова заблестели, они дрожащими пальцами принялась дергать замочек, уже не держа простыню и даже не замечая этого. Наконец застежка подалась, подвеска заняла положенное ей место в ложбинке между грудей.
Точно там, где и задумывалось.
— Как по линеечке. — цокнул языком Алекс.
— Эй! — Юна восхищенно зыркнула и снова схватила простыню. — Глаза поломаешь!
Алекс засмеялся.
Юна засмеялась тоже и сбросила простыню вовсе:
— Ладно, мой черед.
Она откинулась на спину перевернулась на живот и принялась копаться в своей тумбочке. Алекс подобрался поближе, сложил ладони на очаровательных ямочках ее спины и положил сверху голову.
— Нашла. А ну пусти! И не вздумай открывать глаза!
Теплое. Длинное, узкое, со скругленными гранями. Вроде гладкое, но к руке липнет так, что и захочешь — не выронишь. А на узкой грани — ребристая цепкая кнопка.
— Стой, не трогай! Вот теперь лучше открой глаза.
Нож. Хищный узкий черный фронтальник двойного действия в половину ладони длиной. Кнопка на узкой грани выточена из натурального рубина. А в боковине рукояти — едва заметная гравировка тончайшей красной линией. Роза. Точно такая же, как на шее девушки.
— Ты с ума сошла!
Алекс двинул кнопку следом, нож дернулся, выстреливая злой ободоострый клинок с узким осевым долом. Матово-черный, как и рукоять, только режущие кромки полированы в зеркало.
— Еще есть стеклобой и клипса. — сообщила Юна, довольно улыбаясь. — Но я их сняла, а то ты бы сразу догадался, что это.
— Ты с ума сошла. — повторил Алекс и двинул кнопку назад. Клинок с гулким щелчком исчез, будто и не было.
— Подай еще дальше.
— В упор же.
— Подай-подай. — кивнула Юна. — Только переверни.
Кнопка и впрямь подалась, на другом, казалось бы, сплошном торце, рядом с резьбой под стеклобой, открылось крошечное сопло, изрыгнувшее конус зеленого пламени.
— Сейчас как раз вернулась мода на узкие длинные зажигалки.
— Не думал, что ты следишь за модой.
— Не слежу. Но для тебя выяснила. Нравится?
— Не задавай глупых вопросов.
Алекс еще несколько раз щелкнул механизмом, а потом перехватил нож указательным и большим пальцами и привычно крутнул. Нож послушно сделал оборот, цепко держась за пальцы.
Алекс поднял глаза:
— Идеально. Ты чудо. И он. Но ты больше.
— Чудо-чудо!
Юна засмеялась, заурчала и прильнула, потерлась макушкой о щеку.
— Но подожди! — она снова села и нахмурилась. — По объему наши подарки совершенно не равны, а значит, с тебя еще причитается!
— Да ну? — Алекс отложил нож на тумбочку. — И что же ты хочешь?
Юна возвела глаза к потолку, поглаживая себя по груди:
— Даже не знаю… А что ты можешь предложить?
Алекс засмеялся, протянул руку, ухватил свой подарок и потянул, принуждая Юну лечь сверху:
— Можно было обойтись простым «Хочу тебя».
— Хочу тебя. — очень серьезно повторила Юна и впилась в губы Алекса.
Легкие прохладные руки легли на плечи, большие пальцы нажали на подбородок, вынуждая поднять голову.
Роуз обеспокоенно заглянула в глаза:
— Ты в порядке?
— Да. — ответил Алекс ее огромным глазам. — Я был счастлив. Однажды. Ровно за четыре дня до твоего исчезновения.
Роуз закусила губу и опустила взгляд.
Динамик под потолком скрипнул и заговорил голосом Ради:
— Ребята, соберитесь в пилотском. Все.
Роуз подняла голову:
— Ал…
Алекс встал:
— Идем. Мы вроде выяснили все, что собирались.
— Я не о том. — Роуз качнула левой ногой. — Может, и эту штанину отрежешь? Для симметрии. А то выгляжу глупо.
Алекс вздохнул и выщелкнул клинок.
39
Ради отложила микрофон и вернулась к приборам. Ее руки касались рычагов и тумблеров нежно и осторожно, будто тела любовника. Губы девушки застыли в легкой полу-улыбке, а глаза то и дело заволакивало пеленой отрешенности. В такие моменты казалось, что она сливается с астроматом воедино.