– Слушай, Эллиадка, по-моему, твои кошечки перестарались. Они нашу девочку превратили в маленькое чудовище!

– А, по-моему, ты ничего не понимаешь, - ответила та, - она сейчас выглядит на сто золотых.

– Ага, на дырки от этих золотых, - разозлилась я, - да, меня мама родная в таком виде не узнает!

Эллиада фыркнула и удалилась в другую комнату.

– Ну, что делать-то надо?
– спросила я, падая на диван.

– Значит, так, - объяснял гном, - сейчас мы проводим тебя до соседней улицы. Ванятка будет страховать, если что, но не думаю - здесь конкуренток не бьют. Ты встанешь у какого-нибудь фонаря и начнешь строить глазки проходящим мимо мужчинам, из тех, кто подойдет к тебе, выбери самого приличного и веди сюда, а дальше в комнате по обстановке.

– Так, "глазки строить" - поняла, "самого приличного выбрать" - тоже поняла, а вот это твое "по обстановке", мне совсем не нравится!
– заявила я.
– Что это значит?

– Импровизируй, ну станцуй там, погладь его где-нибудь...

– Где?
– прошипела я.
– Может мне еще и платье снять?

– Не возбраняется, - кивнул гном.

– Да, пошел ты!

Я встала и скомандовала:

– Иван, за мной, пойдем осваивать старейшую профессию! А ты, - я повернулась к гному, - только забудь ввалиться в комнату вовремя! Пришибу!

Идти на высоких каблуках было совсем неудобно, ноги подгибались, и все время тянуло к земле. Люди, кто не шарахались, смотрели на меня с явным неодобрением, видимо, даже здесь промышлять "этим" средь бела дня было не принято. Радовалась я одному, что если и встречу знакомых (что, конечно, маловероятно), то они меня уж точно не узнают в таком виде. Заметив, несколько "подруг по несчастью", расположившихся на разных концах улицы, я постаралась распрямить плечики и завиляла бедрами, в результате чего подвернула ногу и ругнулась матом. Дорога до соседней улицы казалась настоящим испытанием на устойчивость. Ванечка плелся следом, изредка поскуливая:

– Ну, Ась, ну стой уже здесь, глянь, какая хорошая подворотня.

– Мне здесь столб не нравится, - отвечала я, - не принесет он нам денежного клиента.

– Ну, а этот тебе, чем плох?
– опять канючил он.

Наконец, я поняла, что если сделаю в этих колодках еще хотя бы шаг, то упаду, и остановилась, едва не обнимая дерево.

– Все, Вань, прячься!

Я встала, скромно потупив глазки, мимо прошли несколько мужчин, они меня как будто не заметили, и тут раздалось:

– Девушка, вы кого-то ждете?

Я подняла взор, передо мной стоял весьма интеллигентного вида старичок.

– Нет, работаю!
– решила я испугать дедушку.

– А, - протянул он, - тогда Вам надо нахально смотреть на окружающих и зазывать клиентов развратной позой, а то Вы стоите как девица перед первой брачной ночью.

За сим он откланялся. Я решила, что дедок-то говорит правильно, уперла руки в бока, и начала, что было силы, хлопать ресницами. Эффект получился нулевой. Поза вышла, как у торговки рыбой, приготовившейся к скандалу с соседкой по рынку, а с ресниц осыпалась вся тушь.

– Сколько?
– донеслось до меня. Передо мной возник гном в грязной тельняшке и татуировкой на руке. Он мне явно не нравился, да такой Пана одной рукой пристукнет, и будет "тюк", только уже нам.

– Вы меня с кем-то перепутали!
– я демонстративно отвернулась и наткнулась на умоляющий взгляд Ванятки.

Прошло два часа, я отшила еще пятерых клиентов: у одних мне лицо не нравилось, у других было денег маловато. Я заскучала. Ноги отваливались, в желудке заурчало. "Не очень-то это интересно", - подумала я.

– Ты не похожа на шлюху, - послышалось рядом.

Я повернула голову. Передо мной стоял даниец, я это поняла каким-то шестым чувством. Красивый молодой человек лет двадцати шести, с темными волосами и пронзительными фиолетовыми глазами, очень похожими на глаза Анука. У меня заныло под ложечкой.

– А у меня сегодня в первый раз, - выпалила я, хлопая ресницами.

– Ну, пойдем.

– Куда?

– К тебе!
– заявил он.

– Зачем?
– не поняла я.

– А зачем ты здесь стоишь?
– разозлился парень.

– Загораю!
– начала свирепеть я. Если я приведу этого товарища в номер, он прибьет и меня, и Пана, и Ваню, и еще сам отнимет наши последние деньги.

– Не пойду!

– Двадцать золотых

– Мало, - я едва не обалдела от своих слов.

– Сорок.

– Мало, - моя совесть начала давать позывные, что мое тощенькое тельце и того не стоит.

– Шестьдесят.

– Мало, - совесть заорала: "Побойся бога, да это денежный мешок".

– Слушай, - не вытерпел он, - я тебе предлагаю шестьдесят золотых, а ты отказываешься?