Внизу собрались все "девочки" во главе с "мамашей - гномихой", я достала из украденного кошелька десять золотых и положила на стол.

– Девочки, займитесь им кто-нибудь, а то клиент остался недоволен, и, натянув свои ботинки, вышла на улицу.

* * *

Спать легли рано. Стоило задремать, как я услышала плач малыша. Анук звал меня, ему было плохо и страшно. Я проснулась в липком поту. Мой мальчик нуждался во мне, а я тут сплю.

Я встала, натянула одежду и вышла в коридор, а потом заколотила по двери в комнату Ивана и Пантелеймона. После того, как я ударила данийца, рука ныла, как будто я кирпичи ломала.

– Ребята, вставайте!
– заорала я.

Дверь в соседнюю комнату немедленно открылась, и странный заспанный мужик в семейных по колено выцветших трусах и грязной майке, заправленной в них, забубнил:

– Что ты, дура, не спишь и мне не даешь!

– Смойся, дядя, - огрызнулась я, продолжая долбить по двери.

– Что ты сказала, пигалица?

– Как ты меня назвал?

В это время открылась дверь в комнату, я просто провалилась в нее.

– Киса, ты становишься склочной бабой, - почесывая пивной живот, произнес гном.

– Все из-за вас двоих, - выпалила я.
– Одевайтесь, мы идем искать Анука.

– Ася, ну ты даешь. Ведь уже ночь, - проскулил Иван из-под подушек.

– Ну, так вы со мной?
– нахмурилась я.

Пан вздохнул, поплескал из кувшина в лицо воды и начал одеваться.

– Пусть Ванятка спит, - зевая, пробормотал он, - пойдем вместе, полуночница.

Как это ни странно, но народу на улицах было больше, чем днем. Краснодол жил ночной жизнью.

– Ну, и где ты его собралась искать?
– спокойно поинтересовался гном.

– Не знаю, - я пожала плечами. Я действительно чувствовала мальчика, но не за что не смогла бы определить, где он находится.
– Пойдем хотя бы прогуляемся, а то я спать не могу, все время его голос слышу, - предложила я.

Гном задумчиво посмотрел на меня и молча пошел по улице, как будто над чем-то раздумывая.

– Знаешь, киса, - вдруг начал он, - я в первый раз встречаю такого человека как ты. Ты самая настоящая авантюристка.

Я усмехнулась.

– Никогда в себе этого не замечала, ну было пару раз, интересное в жизни, но не более. Знаешь, Пан, что я думаю, почему Виль так поступил? Зачем ему это было надо?

– Что?

– Ну, предавать нас, он же воин, для них слово чести дороже жизни, это скорее характерно для наемников, - я осеклась, - извини.

– Ничего, - гном помолчал.
– Я ведь не всегда был наемником. У меня была семья и даже дети, - я удивленно посмотрела на него, - да, девочка и еще девочка. На войне все погибли. После этого я и стал бродить, когда ведь жизнь хранить не для кого, и жить не хочется, а так хотя бы какое-то разнообразие.

– А у меня отец все время пьяный был, я его и трезвым-то не помню. Воспитывали меня соседские бабки, кое-чему в воскресной школе научилась, а потом вдруг сила проснулась, вот я в Училище и пошла. Да, только так и не окончила...

– А мать?

– Я ее и не помню. Мама умерла при родах, а папа даже не рассказывал, какая она была, и как они познакомились, говорил, что ему это больно вспоминать. И еще, что я сама все узнаю в свое время.

– Печально. Хочешь, я тебе сказку на ночь расскажу?

Я улыбнулась:

– Сказка ложь, да в ней намек?

– Так вот, - начал Пан, - история произошла сразу после войны. Люди еще не оправились от потерь и данийцев ненавидели всей душой. Тогда-то и приехала первая делегация. В ней была Амели Бертлау, дочь Властителя Долины Бертлау, тоненькая, как тростиночка, глазки голубые, волосы смоль, кудрявые. Красавица, одним словом. Только неспокойная, все ей на месте не сиделось. Ануш Фатиа, отец Арвиля Фатиа глаз с нее не спускал, боялся, что куда-нибудь убежит. И вот пришло время уезжать, а Амели и нет. Ее везде искали, думали, что похитили девушку. Подняли на уши всю Словению, а потом письмо нашли. Она в нем у своего отца и всего данийского народа прощения просила, и сообщала, что убежала с адептом Совета Магов. Вот она любовь. Ей бы, дурехе, за Властителя выйти, их после войны мало осталось, а она в чувства играла. Говорят, и ребеночка родила, только где он теперь, никто не знает. Ходили слухи, что после этого, они вместе не долго были. На ней то ли родовое проклятье висело, то ли еще что-то. Амели решила в Солнечную Долину вернуться, да ее не приняли, позора не простили. Еще бы королевская кровь и за человека замуж.

– А что теперь Властители?

– Да их и сейчас по пальцам можно сосчитать, думаешь, почему так за Наследника трясутся? За последние десять лет, это первый Властитель, его мать умерла. Когда малыш вырастет, то будет управлять Бертлау, второй по величине, после Фатии, долиной.

– Пан, а у тебя так было, что ты что-то делал впервые, но казалось, что ты это повторял эти действия много раз?

Гном насторожился:

– Ты это про что?

Я рассказала ему про бой на поляне. Пан, молча, почесывал подбородок:

– А давно у тебя это началось?

– Нет, такое стало происходить со мной, когда я повстречала мальчика. Раньше во мне ни таких сил, ни таких возможностей не было.

– Данийцы превращаются в уродцев, только когда защищаются. Они никогда не будут нападать, они этого просто не умеют. Они только защищают или себя, или своих близких, и еще у них очень развит зов крови. Даниец данийца узнает даже из миллионной толпы.

– А к чему ты мне это рассказал?

– Да, просто так.