Глеб сглотнул; похоже, везение они с Монголом понимали по-разному…

Они миновали ещё две сферы. Возле третьей Эльза Викторовна остановилась.

— Возможно, этот вам подойдёт: один из духов полей, был арестован за то, что пугал дачников своими криками. Законодержцы его предупреждали, но без толку… Пришлось взять под стражу.

Глеб с сомнением смотрел на сферу: та висела на уровне его глаз и была с футбольный мяч. Разве от такого маленького фамильяра может быть толк?..

Туман в шаре рассеялся, и к стенке подошёл человечек в одежде из трав. Зевнув, он спросил:

— Ты кто?

— Я Глеб, — честно сказал Глеб. — А ты?

— Я тот, кто я есть… — туманно изрёк человечек. — Невесомая частичка в бескрайнем океане Вселенной…

Он мечтательно улыбнулся. Глеб посмотрел на Дею, но та лишь пожала плечами.

— Я жил на поляне среди грибов… — сообщил спиритус. — Грибы были такими вкусными!.. Благодаря им всё вокруг становилось ярче, и у меня вырастали крылья!.. — он раскинул руки и закружился.

— Даже спрашивать боюсь, о каких грибах идёт речь, — Дея покосилась на Глеба. — Думаю, в качестве фамильяра он не подходит.

Глеб судорожно закивал.

— И что с ним будет? — спросил мальчик, когда их повели дальше.

— Да ничего, — Эльза Викторовна пожала плечами. — Он никому не навредил, так что подержим неделю и отпустим. Хотя вряд ли это поможет — наверняка возьмётся за старое.

Следующий шар был большим.

— А как насчёт этого? — спросила Эльза Викторовна. — Здесь заключён упырь.

Глеб решил, что ослышался:

— Кто?!

Дея терпеливо объяснила:

— Упырь — совершенно обычный спиритус: это люди придумали страшилки про оживших мертвецов. На самом деле упыри не хуже других духов, просто выглядят жутко и любят появляться на кладбище… Хобби у них такое.

Глеб таращился на сферу. К её стенке подошёл упырь: склизкая кожа, вместо одежды — лохмотья, глаза как два яйца — белёсые и выпуклые. Голова была лысой, щёки впалыми, а зубы острыми, как и ногти на костлявых пальцах.

Упырь повертел головой и вдруг жалобно спросил:

— Вы ищите фамильяра?

Дея с Монголом переглянулись.

— Всё верно, — Эльза Викторовна кивнула на Глеба, — мальчику нужен фамильяр.

— Я готов! — вызвался упырь. — Я буду очень хорошим фамильяром… Правда-правда!

— Простите, а за что вас арестовали? — отважился спросить Глеб.

Упырь негодующе взмахнул кулаком:

— Да не за что повязали — по беспределу статью шьют!

— А всё-таки? — подозрительно спросила Дея.

Упырь понурился, и за него ответила Эльза Викторовна:

— Затевал драки с другими спиритусами в публичных местах, и все решали, что там завёлся полтергейст. Последние три потасовки устроил в Москве: одну на Старом Арбате, две в Нескучном саду.

— Зато там теперь не скучно… — ввернул Монгол.

— Мотивировал он это тем, что другие духи раздражали его своим присутствием.

— Да, раздражали! — упырь топнул ногой. — Вы посмотрите, что творится: в бассейнах русалки, в парках лешие, а нам, простым упырям, уже и податься некуда… Понаехали тут!

— Идём дальше… — обречённо проронила Дея.

За следующий час они увидели столько спиритусов, что у Глеба зарябило в глазах. Была тут и рысь с головой женщины, и дух леса, весь покрытый травой, и даже печально знакомый Глебу волколак.

Но ни один из них по той или иной причине не мог стать фамильяром.

Наконец Эльза Викторовна остановилась у небольшой камеры, висевшей напротив стены. Внутри расхаживал кот — чёрный, с белой манишкой. Увидев их, кот зевнул и сообщил:

— Как я понимаю, меня наконец решили освободить: что ж, готов выслушать извинения!

— И не мечтай, Баюн, — бросила Эльза Викторовна. — Освобождать тебя никто не станет… Ну разве что на определённых условиях.

Дея удивилась:

— Это тот, о ком я думаю — тот самый Баюн?

— Что значит «тот самый»?! — воскликнул кот. — Вы меня что, не узнали? Меня, у кого великие маги брали автограф?!

— Это действительно кот Баюн, — кивнула Эльза Викторовна. — Спиритусов, подобных ему, нет, но он так часто появлялся в неволшебке, что стал мифическим персонажем.

— И заработал дурную славу, — добавила Дея.

— Что значит «дурную»?! — шерсть кота вздыбилась. — Я обладаю волшебным голосом и незаурядным талантом! Это вы, люди, придумали, что я заговариваю путников на дороге, да ещё назвали меня людоедом… Подумать только: я — людоед!.. Да я в жизни не ел ничего, кроме мышей — и, между прочим, прекрасно готовлю их в маринаде! А ещё вы придумали, что я живу в каком-то мёртвом лесу… Как я могу жить в лесу, если нуждаюсь в слушателях? В лесу мои произведения не оценят!