— Не ори, — поморщилась Дея, — а то медсёстры сбегутся… Конечно, я была здесь — куда мне, по-твоему, идти? Да не красней ты — когда врач тебя осматривал, я отвернулась… Ну, почти отвернулась.

Глеб совсем запутался:

— Тогда зачем телефон?..

— А, это… — Дея кивнула на мобильник, который он всё ещё сжимал. — Это игрушка, у соседского мальчишки позаимствовала. Хотелось почувствовать себя шпионкой: прийти к парню, наговорить всякую ерунду и исчезнуть. До парня тебе далековато, но я непривередлива.

Глеб так негодовал, что не мог найти слов:

— Ты…

— Нахальная самодовольная стерва, которую убить мало. Мне это уже говорили, так что не парься.

Дея вдруг встала и схватила его за руку. Глеб прищурился:

— Эй, ты чего творишь?..

— Не бойся, невинности тебя не лишу. Ну что, готов?

— К чему?..

— Ну ты же вроде принял решение, от своей нынешней жизни отрёкся. Так отрёкся или нет?

— Ну… да…

— Значит, пора приместиться.

— В смысле, переместиться?.. — переспросил Глеб, решив, что ослышался.

— Приместиться: по-вашему — телепортироваться.

Глеб спросил излишне дерзко, чтобы скрыть страх:

— И куда же мы приместимся?

— Туда, где всё по-другому. Засыпай.

— Что… — начал было Глеб — и уснул.

Место, которого нет

Открыв глаза, Глеб увидел настенные часы.

Солнце сверкало на отливавшей золотом латуни, и круглый маятник качался с размеренным «тик-так». Секунд пять Глеб глазел на этот маятник, а потом чуть не скатился с кровати.

Дея велела уснуть — это он помнил… а что было дальше?!

Что это за место, и как он сюда попал?!

Глеб огляделся. У левой стены — кресла с подушками, украшенными бахромой, между креслами столик, на нём две вазы — одна с фруктами, другая с цветами; справа — шкаф в полстены. Комнату наполнял солнечный свет, отражаясь от часов и зеркала в узорчатой раме.

Сзади подул ветерок, и Глеб обернулся. Окно было открыто, тюль раздувался, как парус. Стало ясно, что тут второй этаж, а внизу шипел прибой, накатывавший на песчаный берег.

У кровати стояло инвалидное кресло — так близко, что можно было перелезть, на подлокотнике лежала одежда. Последнее сначала озадачило Глеба, но затем он понял, что одет в пижаму. Это и возмутило, и прибавило страху: кто-то принёс его сюда, переодел, одежду приготовил… Откуда такая забота?

Глеб закрыл глаза. Успокоиться… Не паниковать… Скоро всё наверняка разъяснится.

Этажом ниже вдруг раздались голоса:

— Андрей, что с просеивателем? Я с ним замучилась — он не рыхлит муку, а отключается!

— Да я вчера его чинил…

— А надо было не чинить, а вызвать мастера — тоже мне, специалист нашёлся! И где слойки с персиком? У нас заказ из гостиницы — почему их не погрузили в фургон? Мне что, самой за всем следить?!

Глеб второпях переоделся.

Процесс этот он не любил (попробуйте натянуть штаны, если ноги не шевелятся!), но справился быстро, а когда надевал толстовку, раздался топот, и в комнату влетел белокурый мальчишка — совсем мелкий, лет семь или восемь. Уставившись на Глеба, он сообщил:

— А я знал, что ты проснёшься! Идар сказал, что ты до завтра в себя не придёшь, и мы поспорили. Теперь он мне пять круассанов должен!

— А ты не лопнешь? — в дверном проёме возник кудрявый парень, высокий и упитанный. — Гармонии и благоденствия!

Глеб глупо моргал, хоть и понял, что от него ждут ответа. Парень вздохнул:

— Ладно, проехали… Ты это… вставай давай, а то откроемся сейчас, у всех дел по горло.

Он ушёл, а белокурый мальчуган заявил:

— Я нашему домовому табак подарил: больше он мои игрушки не спрячет! Может, даже с уроками поможет — это же ажурно! — Заметив изумление Глеба, малыш посерьёзнел: — Слушай, а ты правда с неволшебки? А теперь искателем будешь? Ажурно…

— Искателем?.. — прошептал Глеб.

— Эээ… Вообще-то мне сказали с тобой не разговаривать: мама боится, что у тебя сильный стресс, вот, — мальчуган ухмыльнулся. — Но ты вроде нормальный… Ладно, я побежал — мне с уборкой велели помочь, а то сверкушек смотреть не отпустят!

Выпалив всё это скороговоркой, мальчишка умчался прочь.

Как ни странно, Глебу полегчало: тут есть ребёнок, значит, всё хорошо… По крайней мере, теоретически.

Он перебрался в коляску, где ждал новый сюрприз: кресло было с электроприводом. Разобравшись с джойстиком на подлокотнике, Глеб выехал в коридор и почувствовал запах выпечки — даже в животе заурчало. На первом этаже звенела посуда; Глеб хотел спуститься, но деревянная лестница была крутой, а просить о помощи не хотелось — да и как просить? Не кричать же: «Эй, кто-нибудь, спустите меня с лестницы!»