— Наберите Павла, — повторила просьбу призрака Катерина.

— Павла, да, пожалуй, — Сикорский, придерживая руль одной рукой, второй нашел нужный контакт в смартфоне.

— А разве можно с ним связываться? Сказано же, ни с кем нельзя… — осторожно начала женщина.

— Можно, — хором ответили Сикорские. Призрачный пассажир объяснил:

— Павел человек. Запрещено прибегать только к помощи одаренных.

— Вне зоны досягаемости, — желваки заиграли, выдавая эмоции. Артем Николаевич с силой сжал руль левой рукой, словно он был виновником всех бед.

— Думаете, Паша мог пострадать? — встревожилась пассажирка, заерзав на сидении.

— Нельзя сказать наверняка, — осторожно ответил водитель, стараясь не напугать спутницу. — Но на его помощь рассчитывать не приходится.

— А… может, тогда можно обратиться за помощью ко всем другим, кто не одаренный? — спросила Катя. — Мне кажется, Борджиа недооценивают помощь… эм-м… простых смертных. Это же не запрещено? Лучано ведь только с одаренными запретил общаться, верно? Я не очень понимаю, возможно ли противостоять обладающим даром, — женщина передернулась, вспомнив инциденты в больнице, — но обычные люди… они могли что-то видеть, что-то слышать. А технические новинки? Может, можно поискать с помощью современных технологий, куда исчезла Ксения? Камеры наблюдения?

— Ты вещь говоришь. Борджиа грешат тщеславием и недооценивают всех, кто, по их мнению, ниже их. Не одаренных они расценивают как скот, как забавных зверюшек. Даже самые лояльные из них. Все Борджиа привыкли полагаться на дар. Впрочем, как и все одаренные. Порой мы забываем, насколько быстро развивается современный мир, и что наука шагает вперед семимильными шагами, предоставляя в распоряжение чудо повседневного волшебства любому желающему, — согласился Артем. Катя начала пересказывать сказанное призраком Сикорскому, и тот кивнул. Наконец оба мужчины нашли консенсус.

— Достань планшет в кожаной папке, — коротко приказал Артем Николаевич своей пока единственной помощнице.

Ксения охнула, почувствовав ощутимый толчок крохотной ножки в живот.

— Что случилось? Что-то болит? — Павел забеспокоился, приобнял женщину, удобнее устраивая ее у себя на коленях.

Округлое небольшое помещение с единственным крохотным узким окошком, сквозь которое скудно просачивалось блеклое освещение да заползал холод, вымораживая конечности. Каменная кладка. Запертая снаружи дверь в полу. Одинокий тюфяк на ледяном полу, на который сел Павел, усадив Ксению себе на руки — нельзя беременной находиться на не защищающем от сырости и холода потрепанном матрасе. Мужчина крепко обхватил руками доверчиво жмущуюся к нему дрожащую женщину, пытаясь поделиться теплом, уберечь, защитить от нависшей угрозы.

Крымское утро было напоено солнцем, морской солью, трепещущим ветром. В нем отчетливо ощущался привкус безотчетного счастья. Молнией пронизал отчаянный крик Ксении, когда черная Skoda попыталась жадно проглотить ее вместе с ребенком. Безликие люди в масках затащили ее в алчное нутро автомобиля, пытаясь заглушить крик салфеткой, пропитанной резко пахнущим веществом. Сознание выключилось, оборвав возглас на надтреснувшей ноте.

Павел выскочил из дома, стараясь предотвратить неизбежное, без тени сомнения ввязавшись в столкновение с численно превосходящим, да еще и вооруженным противником. Его хватило ненадолго — пара ударов, щедро розданных направо и налево, была оплачена нападением сзади и вознаграждена отключившимся сознанием.

Мужчина пришел в себя в самолете, связанный. Его окровавленная голова склонена на плече сидящей рядом Ксении. Он предпринял тщетную попытку со связанными руками напасть на охранника в маске и снова был отправлен в небытие выверенным ударом боксера.

Обоих пленников привезли и заперли в старой, просоченой грибком и плесенью башне. Запах соли и шум волн подсказывали, что рядом неистово плещется море.

— Нет-нет, Паш, все в порядке. Просто ребенок протестует, — успокоила Павла Ксения, поерзав у мужчины на коленях, удобнее устраиваясь.

— Как твоя голова? — мягкий голос женщины подкрасил полумрак заботой и тревогой.

–  Все хорошо, Ксюш, — заверил Павел, стараясь отогнать накатывающую тошноту и задавить подступающую боль. Нужно приободрить напуганную женщину. Она и так держится молодцом.

— Паш… они не собирались тебя похищать. Я слышала разговор в самолете… их ругал кто-то по телефону. Я боюсь, что они… — Ксения замолчала, боясь разрыдаться. Если с Павлом что-то случится — она останется одна. Если с Павлом что-то случится — она себе не простит. Если с Павлом что-то случится… В сердце кольнуло.

— Все будет хорошо, тс-с… — мужчина покрепче обнял Сикорскую, покачивая, словно ребенка, утешая, успокаивая. Он не допустит, чтобы с ним что-то произошло. Он просто не может позволить Ксении остаться одной. Павел умный. И есть время подумать, как лучше применить свой ум, чтобы выбраться отсюда. А пока стоит решать проблемы по мере поступления — хрупкая женщина и ее ребенок под сердцем получили максимум возможного комфорта в промозглой сырости башни. Они не одни. И это уже немало.