– Спасибо тебе, Витя. Спасибо за все...
– Старушка всхлипнула.

Окунь повернулся к сиделке:

– Вы можете идти, Вера, до завтрашнего утра я остаюсь с мамой.

– Витя! А как же твоя работа? Что скажет топ-менеджер твоей компании?
– забеспокоилась Анастасия Федоровна.

– Успокойся, мама. С сегодняшнего дня я в отпуске. Кроме того, у меня есть предложение от другой очень солидной фирмы занять исключительно престижную должность, и я намерен ответить "да".

Лицо Анастасии Федоровны вновь приняло озабоченное выражение.

– А стоит ли, Витенька, менять место работы? Разве у тебя по службе возникли какие-то неприятности?

– Нет, все в порядке. Но в другой фирме мне предложили гораздо лучшие условия.

– Хорошо ли ты все продумал, сынок?

– Да, мама, я проработал все детали.

– Я верю в тебя, мой мальчик!
– И на глаза Анастасии Федоровны в очередной раз навернулись слезы счастья.

В комнату зашла сиделка:

– До свидания, я ухожу.

– Всего доброго, Вера!
– в один голос ответили счастливая мать и любящий сын, и сестра милосердия удалилась.

Щелкнул замок открываемой двери, и... на пороге комнаты вновь появилась сиделка. Только теперь вслед за ней в помещение вошло трое мужчин.

Впереди был Канат, который держал перепуганную насмерть сестру Веру за шиворот, вторым ввалился в комнату Ян с пистолетом в руке, замыкал процессию парень по имени Тум, что на пару с хураловским бригадиром так ловко разыграл Окуня у "Сакли".

Канат вполсилы толкнул сиделку в спину, и та распласталась на животе посреди комнаты. Сумочка, которую она держала в руке, отлетела в угол, и из нее высыпались какие-то пилюли и упаковка сосисок.

Рука Советника нырнула в карман за пистолетом, но рядом тут же оказался Ян.

– Чевьо у тебья тьям!? А нью дай сюдья!

Окунь вынужден был повиноваться и протянул "макарова" азиату.

Анастасия Федоровна, впавшая в состояние повышенного изумления, нашла наконец в себе силы подать голос:

– Сынок, кто эти люди? Бандиты?

Ее вопрос неожиданно обидел Каната:

– Кто, мы - бандиты? Это твой сынок - самый настоящий бандит, старая, ты, шлюха! Он хочет на чужое добро свои грязные лапы наложить! А в кармане, где порядочные люди сигареты держат, этот гаденыш пистолет носит.

– Тьочно бандьит!
– убежденно, со знанием предмета, подтвердил Ян и, подумав, добавил от себя: - И говньюк!

– Витюша, что происходит?
– жалобно застонала больная женщина, но на этот раз ее вопрос все стороны конфликта оставили без внимания.

– Говори, где Финк?
– угрожающе надвинулся на Советника Канат и щелкнул оказавшейся вдруг у него в руке выкидухой.

"Что-то у них сорвалось, - мрачно подумал, постепенно собираясь с мыслями, Окунь.
– Потеряли они, видимо, и кассира, и общак, и товар".

– Каньят! Да етот мужьик пьохо сьишет!
– вроде как удивился Ян. Азиат тоже выхватил приличных размеров финку и указал им на Анастасию Федоровну.
– А вьот стаюха сьишет очень хоросьо!

– Сейчас Ян отрежет уши у тебя и у твоей мамочки и поменяет их местами, - обрисовал Окуню ближайшую перспективу Канат.
– Он все это проделает за две минуты. Ян - специалист по китайской медицине.

"Специалист", походя пнув ногой распластавшуюся на полу сиделку, которая, как и подобает сестре милосердия, со стоическим молчанием перенесла боль, пошел, поигрывая ножичком, в сторону Анастасии Федоровны. Та полностью потеряла дар речи, а ее глаза смотрели в разные стороны: один, с ужасом, - на приближающегося азиата, другой, с мольбой, - на сына.

Оказавшись рядом с больной, Ян аккуратно оттянул ей ухо и примерился к нему финкой.

– Не надо...
– глухо выдохнул Советник.

– И вправду, видать, наш клиент глуховат, - констатировал Канат, слов он не понимает, только жесты. Ну что, будешь наконец говорить?

Окунь, конечно, все бы им рассказал, да сам ничего толком не знал, тем более о местопребывании Финка, но этому хураловцы не поверят. Точнее, не захотят поверить. Он, Окунь, - их последний шанс в проигранной ими игре.

Но, даже если отправить хураловцев практически на авось в Малинино, на квартиру к Ликиной, что это даст? Ему, конечно, придется ехать с ними, а там, на месте, выяснится, что девица уже сделала ноги.