Хэйс прохаживался по кабинету, растаскивая кипы бумаг по углам.

– Молан?

Ответа не последовало.

– Молан!

Следователь испуганно дернулся.

– Извини, я немного задумался.

Что ты говорил? Ааа, труды философов. Я скупаю забытые всеми книги, чтобы найти в мыслях умов прошлого то, до чего мне не хватает сил и возможностей докопаться самому. Чтобы найти ответы на рой вопросов. Я стремлюсь, понять человека, совершающего преступление, стремлюсь, слиться с ним в едино. Неважно, насколько далеко придется зайти.

– Слиться с преступником?

Но зачем? Люди, что зверски расчленяют себе подобных, не заслуживают общественного прощения. Не заслуживают, быть понятыми. Никакие причины не перевесят чашу весов в пользу убийцы. Жизнь не разменная монета, мистер Хэйс. Вы только зря губите душу, пытаясь, влезть в шкуру живодеров и насильников.

Сетовать на внешнюю среду, угнетение общества, вот, что на мой взгляд эгоистично. Все претерпевают лишения и невзгоды. Для каждого уготовано свое несчастье, но выносить бессилие через агрессию?! Я этого никогда не пойму.

– Зачем ты поступил на службу, Нил?

– Что за странный вопрос, мистер Хэйс?

– Стандартный вопрос. Его задают каждому, кто пересекает ворота главного здания.

Юноша сконфузился. Раскрасневшееся лицо задумчиво вытянулось.

– Я хочу принести справедливость в этот мир.

– Справедливость? Забавное слово. И что же ты под ним понимаешь, малыш?

Нил недовольно насупился при столь детском обращении. Голос его окреп и зазвучал твердо, уверенно.

– Отсутствие лжи. Правда, в своей наготе пред каждым.

Молан оторвался от перебирания бумаг и вперил взгляд в назначенного напарника.

– Людям не нужна, такая справедливость, дружок. Этого нам никогда не достичь, также, как и равенства.

Вспомни фрагмент видео, то мы с тобой посмотрели. Думаешь, кто-то из руководства услужливого разъяснит, кто такие «убойщики»? Нет. Они просто избавятся от нас, также быстро, как и от Шона. И это, они посчитают правильным, справедливым.

– И вы предлагаете, просто смириться? Оставить все, как есть.

– Нет, же. Но одному человеку не сломить стену лжи, выстроенную вокруг общества. Также, как капля, не станет волной.

– Вы, правда, так считаете? – голос его наполнился странной печалью, словно, он желал услышать нечто иное, но претерпел разочарование.

– Я могу изменить мнение, если появится кто-то, кому под силу сломить блокаду в моей голове. Такой ответ тебя успокоит?

Харлей отвел взгляд, обращаясь к коробке с дисками.

– Мы отвлеклись от самого важного. – проговорил Хэйс, обращаясь к все тем же дискам. – Записи. Давай, просмотрим каждую и позже наведаемся к жене убитого. Дама весьма неординарная, но с болтливым языком. Возможно, удастся, выведать у нее пристрастия мужа. Сейчас, у нас есть шанс, ухватится за ниточку, что распутает клубок неизвестности. Поэтому, настройся на рабочий лад.

– Молан, а вы не хотите, обратиться к отцу…?

Настрой службиста изменился. Кулаки плотно сжались, заставляя костяшки пальцев проступить сквозь тонкую кожу.

– Ормонд Хэйс не тот человек, который выложит всю информацию лишь по одной просьбе.

– Но это же в его интересах. Если убийца – засланный палач правительства, то мистеру Хэйсу следует…

– Что следует мистеру Хэйсу?

В дверном проеме показался незваный гость. Седина поблескивала на его висках, выдавая годы. Глаза, выглядывавшие из-под густых бровей, придавали его облику суровый вид, что не сходил даже, когда тонкие губы вытягивались в улыбку. Он вальяжно прошел внутрь, не спуская взгляда с хозяина кабинета.

– Что Вам будет угодно, мистер Хэйс? – протянул Молан, недовольно поглядывая на начальника службы

– Зашел узнать, про ночной вызов. Как все прошло? Есть…

– Все ответы вы найдете в отчете, который я предоставлю вам. И чем быстрее вы свалите из моего кабинета, тем скорее сможете удовлетворить свое любопытство. Надеюсь, я доходчивого объяснил, мистер Хэйс? – все тем же стальным голосом произнес следователь, не имея желания продолжать более разговор.