– Неужто он меня так разукрасил?!

– У – у!!! – дружно взвыла рать.

Бестарий встряхнулся, и от него отлетела его полупрозрачная копия, которая развернувшись к нему лицом, подмигнула ему пурпурно – красным соцветием глаз.

– А – а!!! – ещё раз дурно заорал он – его зеркальная копия ответила ему таким же воплем ужаса – и его голова обрела своё прежнее очертание.

Конь и рать Тьмы, замерев от испуга, молча, стояли, не осмеливаясь остановить орущего хозяина. Наконец, ощупав себя и поняв, что всё на месте, Бестарий сипло подвёл итог.

– Мама козлоногая, что же это делается-то, а?.. Дожился!.. Я же ничтожный выродок по сравнению с Маковеем! Когда он меня огрел по башке, я чуть не забыл, кто я есть на самом деле… Ещё никогда в жизни мне не было так страшно! У-у, жють! – прошла судорожная дрожь по телу Повелителя тьмы.

– Хуже! – появился перед ним призрак Рейф с трясущимися от страха губами.

– Неужели?!

– Да, – вкрадчиво шепнул конь. – Он тебя изведёт…

Теперь по телу Бестария прошла судорожная волна, и его глаза округлились от ужаса.

– Конкурент! – пробормотал он. – Затмил меня… Нечистый!

– Нечистый – это ты! – возразил ему Рейф. – Он светлый ведун…

– А! – отмахнулся Бестарий. – Я слабая муть по сравнению с ним… А от его светлости у меня до сих пор рябит в глазах!.. – никак не мог остановить он трясущиеся веки. – Ну, племя моё поганое, думайте теперь, что делать будем? – он обвёл всех взглядом и увидел у тёмной рати сморщенные физиономии-поганки. – Вижу ваше усердие!.. Хвалю!

– Да нет же, – возразил ему конь, подмигивая глазом на болотного чёрта, продолжавшего гортанно булькать и надувать пузыри, которые, лопаясь, распространяли нестерпимую вонь. – Анцыбал, ваше Темнейшество, увлёкся духами, от которых нам не до дум…

– Анцыбал! – вдруг почувствовав зловоние, поперхнулся и закашлялся Бестарий. – Достаточно! Пора бы уж делом заняться…

– Каким?

– Пришло время думать!

– Мне незачем, – пробулькал чёрт, качаясь на пне. – Я весь в тебя красивый! А тот, кто красив, тому думать не пристало…

– Вот так всегда: если внешне красив, так внутри, значит, чёрт!– не выдержав, сморщился Бестарий.

– Да, весь в тебя!

– Напустит, распылит вокруг себя, а принюхаешься… – зажал Бестарий нос. – Ты пойми, Анцыбал, красота здесь вовсе ни при чём…

– Как это ни при чём, когда ты сам сказал, что я красив! Ты ведь не думаешь, а вместо себя других заставляешь…

– Мне нечем!

– Я и сейчас это вижу…

– Сейчас – это результат маковеевской дубины… Хотя, возможно, я от неё даже кое в чём прозрел: вижу, что бездумье – это болото, в котором ты обитаешь, а не ученье – Тьма! – показал он пальцем на сморщенную рать. – Вот так-то! – скользнул Бестарий гордым взглядом по подданным и увидел, что они как-то странно дрожат. – Что с вами, егозлы?

– Это не с нами, а с тобой, что? – с трудом выдавил из себя Рейф. – Видать от всей душевной блажи шмякнул тебя Маковей по башке, раз ты заговорил, как он… Ух, и страшен же ты в своём прозрении, как…

– Как то?! – в страхе возопил Повелитель тьмы и, не дожидаясь ответа, встряхнулся, чтобы вновь взглянуть на своё призрачное зеркальное отражение.

Отражение плавно, как будто неохотно, отстранилось от него и повернулось к нему спиной. Бестарий впал в ярость.

– Сколько раз говорил тебе показывать мне сразу фас, а не торец! Что за хамство?

– Вот именно, – ответило отражение голосом Маковея, резко повернулось к нему, и вся тёмная рать сжалась от страха, увидев перед собой в мехах мохнатого старца – ведуна, а Бестарий, словно столб, впав в обморок, треснулся о землю со звуком сухого полена.

– Что это с ним?! – удивлённо и растерянно пробормотало отражение. – Я же пошутило.

– Ну, и шуточки у тебя, – фыркнул конь.

– Да! – нервно потряс головой призрак Рейф.

– Угу! – прокатилась волна по тёмной рати.

– Я всегда его так разыгрывало, – пожало плечами отражение. – И это всегда его забавляло. С каких пор он стал такой душевно ранимый? Ведь у него и души-то нет…

– С тех самых пор, как Маковея повстречал, – недовольно ответил конь. – Эй, Анцыбал, сунь хозяину под нос свои духи, пусть оклемается!

Болотный чёрт подъехал на пне к Бестарию, надул перед его носом пузырь и, громко чихнув, взорвал его. Вместе с брызгами от чиха и пузыря, упавшими на физиономию Повелителя тьмы, распространилось нестерпимое зловоние. Подпрыгнув от хлопка и почувствовав тошнотворный запах, Бестарий в ужасе осмотрелся, и, отшатнувшись от влюблено улыбающегося ему Анцыбала, схватил с земли валявшуюся палку и треснул ей по голове своё отражение и тут же заорал, схватившись за свою голову и ещё раз рухнув наземь.