– За работу на военную тему, особенно за произведения, посвященные реальным героям, я гонораров не беру, товарищ председатель!
– При этих словах Шахназ еще больше смутилась.
– Шахназ-ханум, может быть, у вас сохранились фотографии Эльдара Абасова?
– Раджабли будто искал повод, чтобы загладить неловкость.
– Это очень облегчило бы нам работу.

– Фотография есть, но всего одна. Причем карточка очень маленькая. Я хотела ее увеличить - ни один фотограф не взялся.

– Ничего, лишь бы была фотография. Она даст мне хоть некоторое представление об Эльдаре.

Не дожидаясь, чем кончится этот разговор, Рамзи встал.

– Вы меня извините, товарищ Раджабли, - сказал он, - но мне придется вас пока оставить, дела не ждут.

Айхану сообщили, что председатель пригласил в село какого-то знаменитого гостя, но кого именно, он так и не узнал. Да его это и мало интересовало. Ему сейчас было не до чужих гостей. Бродя с лопатой, у которой была короткая гладкая ручка, заменяющая ему разукрашенную трость, вдоль стройных рядов двухлетних деревьев, прислушиваясь к шуму ветра, блуждающего в их небольших лакированных листиках, он радовался как ребенок.

После полудня Айхан закончил поливку участка, который наметил себе. Теперь можно было поесть и передохнуть. Но не успел он расположиться у артезианской скважины, как на границе ельника и фруктового сада показался Мардан, который, задыхаясь, спешил к нему наверх. Как всегда, один взгляд на него наполнил его сердце отрадой.

Мардан еще издали что-то кричал ему, и его веселый голос эхом отзывался в близких и далеких горах.

– Дядя Айхан, а вот и я, неужели ты уже успел съесть мою долю?

"Разве твоя доля пойдет мне в глотку, сынок?" - радостно отозвалось в сердце Айхана.

Мардан, видимо, был действительно очень голоден. Как только он уселся рядом, он тотчас с удовольствием принялся за еду, растрогав сердце ласково глядящего на него Айхана.

– Ты веришь, Мардан, сегодня, жаря курицу на сковородке, я все время о тебе думал.
– И, видя, с каким аппетитом тот уплетает, тихо добавил: - Будто предчувствовал. Возьми еще вот этот кусок, ешь, на меня не смотри... я сыт.

Мардан хитро заглянул ему в глаза.

– Дядя Айхан, меня одна вещь удивляет.

– Какая, сынок?

Будто имея в виду что-то очень важное, Мардан таинственно поинтересовался:

– Вы можете мне объяснить, как получается, что такой повидавший виды человек, умудренный, всезнающий...
– Он нарочно сделал паузу.

Айхан тихонько спросил:

– О ком ты говоришь?

– О ком же я могу говорить? Конечно, о вас. Так вот, как получается, что такой человек совсем не умеет говорить неправду?

Увидев, что Айхан растерялся, Мардан принялся хохотать.

– Дядя Айхан, честное слово, я прав. Как только вы произносите самую маленькую неправду, все ваше существо протестует. Вот вы говорите, что вы сыты, а я знаю, что вы с утра ничего не ели.

– Ну, и что с того, сынок?
– На этот раз Айхан ответил очень серьезно.
– Я действительно с утра не ел, но я не голоден. Вернее, я не ощущаю голода, потому что мне много не требуется.

Мардану показалось, что он, не желая того, обидел Айхана.

– Я совсем не об этом, дядя Айхан, - виновато проговорил он.
– Все знают, что вы - человек воздержанный...

– Погоди, погоди...
– Айхан тоже, поняв, прервал его.
– И я не об этом. Я говорю совершенно о другом. Я действительно не голоден. И знаешь почему? Потому что, когда ты ешь, я чувствую себя на твоем месте. Мне кажется, что и я ем вместе с тобой.

Мардан с глубокой благодарностью посмотрел на него, но слов для ответа не нашел.

– Но, сынок, пусть тебе не кажется, будто я сделал какое-то открытие. Эту прекрасную мудрость люди постигли давно, очень давно. А я только повторяю давным-давно сказанное ими.

– Нет, вы имели в виду что-то другое.

– Мне только хотелось напомнить, что теперь многие эту древнюю мудрость превратили в пустые слова. Между тем это не просто слова, это вполне, говоря ученым языком, материальная вещь, как вот этот кусок хлеба. То есть, если ты веришь этой мудрости, она вполне может насытить тебя, как вот этот кусок хлеба. Даже не знаю, удалось ли мне тебе все это объяснить?

– Я прекрасно вас понимаю, дядя Айхан, - отозвался Мардан, внимательно посмотрев ему в лицо, покрытое глубокими шрамами.