"Этот седовласый Ризван Раджабли почему-то обладает душой ребенка, подумалось ему.
– Смотрите, как он ласково гладит молодые деревца!"

– Айхан амиоглу, ты, наверное, слышал имя нашего уважаемого гостя? отвлек его от его мыслей дрожащий от подобострастия голос.
– Ризван Раджабли. Автор знаменитой картины "Шаг к вечности".

– Да, я слышал. И картину видел.

– Ну и как, вам она понравилась?
– с присущей жрецам искусства нетерпеливостью поинтересовался Раджабли.

– Как вам сказать... Неплохо...

– То есть как это неплохо, Айхан амиоглу?
– со странным беспокойством проговорил Рамзи, - Это ведь одна из жемчужин изобразительного искусства...

Айхан понял, что председатель провоцирует его. Ему надо, чтобы критика художника прозвучала из уст Айхана.

– Я не совсем согласен с таким суждением, - медленно начал Айхан и, обернувшись, испытующе посмотрел на Рамзи. "Видишь, председатель, как я прочитываю твои самые сокровенные мысли? Сейчас я буду критиковать работу художника, а ты наслаждайся".
– Вы меня извините, но мне почему-то кажется, что вы скорее хотели воспроизвести, может быть, собственный портрет, чем портрет моего тезки...

Айхан волновался. А Раджабли, устремив взгляд в лицо Айхана, ждал, что тот еще скажет. Рамзи снова перебил Айхана:

– Говоришь, хотел создать свой портрет? Что ты имеешь в виду? Как говорит наш Толстяк Насиб, "в каком смысле"?

– Прошу вас, не мешайте ему.
– Раджабли укоризненно посмотрел на Рамзи.

– Нам хотелось бы услышать горделивый возглас храбреца, бросившегося на электрический провод. Мы же слышим совсем иное: "О люди, взгляните, я держу в руке жар-птицу. Я принес вам освобождение, поклоняйтесь мне!"

– Чей же это голос? Автора?

– Да. Айхан Мамедов здесь больше похож на глашатая вашей идеи: "Я герой!", "Я бессмертен!".

– Что ты хочешь этим сказать, Айхан амиоглу?
– опять вмещался Рамзи.

– Я хочу сказать, что тот, кто выбирает себе путь бессмертия, то есть идет на смерть, никогда не думает о своем бессмертии.

Воцарилась напряженная тишина.

Раджабли стоял, словно громом пораженный. Эта тяжелая тишина будто опустилась ему на плечи. Все, что было сказано, легло тяжелым обвинением против его самого любимого произведения. Художник внимательно посмотрел на садовника и увидел только его глаза, которые с тайной лаской были устремлены на него. Будто только они жили на лице Айхана, только одни глаза, а в них бездонная глубина. С расстояния лет они были далекими, как купол небес, и такими же чистыми, как небо. В черных зрачках горел такой выразительный свет, что художник зажмурился. Где он видел этот свет, где он видел эти глаза? Они были выразительнее слов: "Тот, кто выбирает себе путь бессмертия... никогда не думает о своем бессмертии".

– Айхан амиоглу, вот я тебя слушаю, и мне вспоминается одно высказывание Алмардана-киши, - раньше всех нарушил тишину Рамзи.
– Он говорил: когда журавль опускается с неба на землю, он опирается о нее сначала одной ногой, вторую держит поджатой, не ставит на землю, боясь, что вес его возрастет вдвое и земля такой тяжести не выдержит.

Даже не взглянув на него, Айхан спокойно ответил:

– Видно, журавль совестливее нас, таким образом он пытается сохранить равновесие земного шара.

Рамзи хотел что-то возразить, но тут вмешался художник.

– Любопытно, очень любопытно!
– задумчиво произнес он, переводя взгляд с Айхана на Шахназ.
– Ваш садовник действительно интересный человек. Шахназ-ханум, только теперь мне становится ясным смысл слов, сказанных вашим сыном...

Как-то вдруг Рамзи, сжав губы, побледнел. Сквозь поток похвал, которые все это время лились в адрес садовника, ему послышалось: "Лиса! Не хитри, как лиса, председатель!"

– Поберегитесь, уважаемый художник!
– проговорил он с явной издевкой.
– Ведь под тяжестью похвал может нарушиться равновесие земного шара.

– И на этот счет не стоит беспокоиться, председатель. Как увидите, что земля кренится в одну сторону, в ту же минуту здесь, на Гылынджгая, воздвигайте высокий памятник, земной шар и выпрямится...

Он еще не успел закончить, но Рамзи уже знал, что именно так завершится эта реплика, что пора все перевести в шутку. Спор с Айханом в присутствии гостя может плохо кончиться.

– Ты, наверное, имеешь в виду памятник Эльдару Абасову, Айхан амиоглу...

– Его памятник в камне, - сразу же оборвал его Айхан.
– А вы мечтаете о другом, находящемся в постоянном движении.

Рамзи подмигнул Раджабли: мол, этот человек немного не в себе, не стоит обращать внимание. Ризван Раджабли действительно не обратил никакого внимания на слова председателя; его будто приворожил свет лучившихся глаз, которые, словно рапира, парировали словесные удары противника. Слова Айхана, его взгляд были так остры, что ему невольно вспомнился лагерь смерти, где он видел людей, единственным оружием которых были глаза.

Подхватив художника под руку, Рамзи повел его по тропинке мимо артезианской скважины к растущей на склоне одинокой липе.