— Я уже поняла, что ты специалист по принцессам Диснея.

— Ты забываешь, что у меня есть сестра.

— Мне кажется, что она всего лишь твоё оправдание.

— Мне нравится Эльза, — улыбаюсь я. — Она ничего. Вы похожи.

— Подкат не засчитан, Картер.

— Я не пытался, — смеюсь, поднимаясь с дивана. — Отрывай эту хрень от лица, нам пора.

Трикси выдыхает и принимает вертикальное положение следом за мной.

— Но я уйду, если мне не понравится.

Да, попробуй.

— Без проблем, — киваю я.

Вряд ли у неё получится уйти, если только она выпрыгнет из салона на ходу, но на этот случай у меня есть волшебная кнопка для блокировки всех дверей. Так или иначе, ей придётся доехать со мной.

— Даже не спросишь, с кем я разговаривал? — улыбаюсь я, заходя в кабину лифта.

— Меня не интересует личная жизнь другого человека. И ты не являешься исключением.

— Врушка.

— Твоё право так считать, это ничего не меняет.

Я всё равно не верю. Знаю, я не обманываю себя, я не просто видел её взгляд, когда разговаривал с Мэди, я его чувствовал. Если это не ревность, то я совсем не разбираюсь в человеческих эмоциях. А такого не может быть. После Сида, я начал наблюдать, видеть то, что не замечал и на что не обращал внимания раньше. Сейчас практический каждый человек — открытая книга для меня. Я легко читаю их и выдёргиваю необходимую информацию из текста в виде эмоций. И в каком-то плане, Трикси не является исключением. В ней есть что-то, чего я не вижу, но и она не позволяет это разглядеть. Как будто ветер гоняет страницы и не даёт остановиться на одной.

— Ты можешь хотя бы сказать, к чему я должна готовиться? — спрашивает она, когда мы останавливаемся на очередном светофоре.

— Не беспокойся, тебе не придётся прыгать за мной с обрыва.

— Это слишком даже для тебя, Картер.

— Мне нравится адреналин, хочешь сказать, что не любишь это чувство?

— У всего есть свой предел.

— Да, но именно оно заставляет тебя жить, испытывать то, что никогда не испытывала. Что ты никогда не сделаешь?

Трикси хмурится, на её лице отражается замешательство, когда она погружается в раздумья.

— Не знаю, — выдыхает она.

— Этого не может быть. Чего ты боишься?

— Немного высоты.

— Высоты? — смеюсь я. — И что для тебя высоко?

— Например, прыжок с парашютом. Это слишком.

— Тогда ты должна прыгнуть.

— Никогда и ни за что.

— Ты даже не представляешь, что будешь чувствовать после того, как прыгнешь.

— Представляю, — бубнит Трикси. — Желание не разбиться в лепёшку.

Качаю головой и смеюсь. Надеюсь, она найдёт общий язык с мамой, которая наоборот хватается за подобные развлечения так, словно прыгнуть вниз головой — это обыденность. Мне нравится то, что она готова идти на риск и срывать куш, я завидую отцу, который нашёл себе подобного человека, разделяющего его пристрастия и интересы. Когда-то я думал, что тоже нашёл своё, что спокойствие, умиротворённость и лодка, которая плывёт по течению — это моё. Оказалось, всё не так. Эмили была такой до того, как перевернулась с ног на голову. Сомневаюсь, что она и сейчас способна пойти на то, на что готов идти я, но она больше не тихая Эмили. Хотя, и нынешняя мне тоже не приходит по вкусу. Мне нужна буря, эмоции, резкие повороты. Я хочу себя, но в женском обличии. И душа почему-то считает, что на соседнем кресле та, кто мне нужен. Отец говорил: «Надрываешь бумажку — и узнаёшь приз», но как это сделать с человеком?

Заворачиваю к дому и паркуюсь рядом с машиной Ди. Мне нравится, что они уже тут, и по счастливой или несчастливой случайности, у тротуара останавливается машина, из салона которой выпрыгивает Эйден со своим баулом и клюшкой. Я всегда задаюсь вопросом: у него вообще есть перерывы в тренировках? Слышу и вижу, как он показывает средний палец парочке парней в машине и с улыбкой, направляется к дому, но тут же останавливается.

— Даже не думай бежать ко мне с объятиями, — смеясь, предупреждаю я, выходя из машины.

— Кому ты нужен, — усмехается младший брат.

— Мелкий засранец, — улыбаюсь я, встречая его рукопожатием.

— Мне почти шестнадцать.

— И что? Тебе больше не покупать памперсы?

Краем глаза замечаю, с каким сомнением, Трикси покидает машину и делает несколько шагов в нашу сторону. Девушка рассматривает Эйдена, а после смотрит на меня. Конечно, она сравнивает и рушит мой план.

— Это Эйден, — говорю я, подтверждая её догадки. — Младший засранец брат. Я уже упоминал его однажды, когда говорил про соски и слюнявчики.

Эйден толкает меня в плечо, и я усмехаюсь.

— Трикси, — киваю в сторону девушки, на что у брата вопросительно выгибается бровь. — Подруга.

— Так ты начал дружить с девчонками? — улыбается он. Его ореховые глаза блестят весельем.

— Да, прикинь, такое тоже бывает.

— Только не с тобой.

Трикси закатывает глаза и морщится. Эйден замечает это.

— Если хочешь спросить моё мнение, то твой брат не знаком с такой чертой характера, как обаяние.

Мелкий засранец переводит взгляд на меня, и начинает смеяться. С каждой последующей секундой, его смех набирает громкость и силу да так, что он начинает стучать клюшкой об асфальт. Эта истерика наконец-то завершается. Довольно улыбаясь, он подставляет ладонь, и Трикси салютует по ней своей.

— Я тоже так считаю, — соглашается Эйден, и парочка глаз смотрит на меня. Я же закатываю свои.

— Как мило, что вы нашли друг друга, может, оближитесь при мне? — предлагаю я.

— Обязательно, — кивает Трикси.

Эйден подмигивает ей и делает несколько шагов в сторону дома, и я хочу сделать это следом, но рука Трикси не позволяет мне уйти. Спина брата отдаляется, через минуту, он скрывается за входной дверью, и мне ничего не остаётся, как принять весь удар в одиночестве.

— Это дом твоих родителей.