– Надо срочно найти Руфуса, – подытожила Ронда. – То есть сначала Пифагора, а затем – Руфуса. Возможно мы имеем дело с каким-то чудовищным недоразумением. В любом случае, нужно как можно быстрее во всем разобраться.

– Кстати, о Пифагоре, – спохватился Давид и, вынув из кармана брюк несколько сложенных листков бумаги, протянул их Данте через столик, разделявший стулья и кушетку. – Это копии с записей Пифагора, которые я нашел у Стоунхенджа. Вы говорили, что у вас есть кто-то, способный разобраться в этих заметках.

Данте сел на кушетке, расправил листы и с интересом просмотрел.

– Да-да, пришло время навестить милашку-гения. Ты со мной? – спросил он у Давида, оторвавшись от записей.

– С удовольствием, – сдержанно улыбнулся Давид.

– Отлично, – одобрил Данте. – Сейчас и отправимся. Зачем время терять?

– Тогда я возвращаюсь в дом Рена – встала Ронда. – И нужно передать Бажене, чтобы она растянула регенерацию, насколько это возможно.

– Бажена сама все поняла, – раздался в гостиной голос Старшего Лекаря, а через долю секунды и сама она присоединилась к собравшимся. – Видели бы вы свои лица, когда Рен рассказывал о том, что с ним произошло! Даже если он говорил чистую правду, этот храбрый мальчик, ваши физиономии, господин Аларих и господин Данте, заставили бы кого угодно усомниться в своей правоте.

– Не одни мы усомнились, – возразил Данте, слезая с кушетки и уступая место усталой коллеге. – Давид почувствовал напряжение ауры.

– Вы рассуждаете, как первокурсники в Академии! – возмутилась Бажена. – А как насчет особенностей менталитета? Рен большую часть воплощений провел в Японии, причем всегда был мужчиной! Вы хоть понимаете, что это значит? Его духовный и ментальный опыт – это опыт воина во многих воплощениях. Да его одна кислая мина Алариха могла оскорбить настолько, что аура напряглась до предела. Вы своей паранойей даже здорового Духа до Карантина доведете, а что уж говорить про раненого.

Конец ознакомительного фрагмента.