Затем Данте, как и обещал, встретился с Аларихом на границе христианского ада в симпатичной таверне «Огонек» и пропустил с приятелем несколько рюмок амброзии. Обсудив кое-какие детали предстоящей преподавательской и, раз уж так вышло, охранной деятельности с Главой Службы Наблюдения, он снова отправился по делам.

Зам. по рецидивистам уже поджидал Данте в «преисподней для нытиков», как господин Директор называл сектор для душ, склонных к унынию и самокопанию. Это было одно из самых страшных мест в аду. Всегда комфортная погода, исполнение всех желаний и полное отсутствие поводов для нытья делали пребывание здесь профессиональных «унывальщиков» действительно невыносимым.

– Как дела, Рави?

Невысокий, кругленький, как бочонок, и смешливый Рави Маниндра, когда-то служитель Ганеши, а теперь – один из лучших помощников Данте, мелко засмеялся по своему обыкновению, закачав лысой головой.

– Души приходят – души уходят, а дела остаются, – весело изрек он.

– Что-то новенькое? – спросил Данте.

– С крестоносцами опять провал, – задорно посетовал заместитель. – Уже который век в аду сидят, и до сих пор думают, что их мусульмане прокляли. Вину не признают. Я уже и пророков подсылал, и на жалость давил, и образовательное кино показывал. Все без толку.

– Публика тяжелая, это точно, – согласился Данте. – Давай вот что попробуем: проведи кастинг на роль их любимого Христа. Пусть он к ним придет, по воде походит, там, не знаю, воду в вино превратит, и все такое. И лично отправит всех в геенну огненную с формулировкой «за убийство и осуждение ближних», чтобы у парней никаких сомнений не оставалось в своих грешках. Организуй им все, как они любят: чертей, котлы, муки адские. Примитив, конечно, но что поделаешь? Раз уж по-хорошему не догадываются, что к чему, может, хотя бы по-плохому сообразят.

– А может быть, самого позвать? – спросил Рави, кивая куда-то вверх.

– Вот еще, – фыркнул Данте. – Сына Божьего ради кучки фанатиков дергать! У него знаешь сколько таких баранов? Я когда их последний раз видел с Мохаммедом, Авраамом и Буддой, чуть не разрыдался от жалости. Они уже сто раз пожалели, что воплотились. А я не знаю, куда пристроить всех их верных последователей – ад-то не резиновый.

– Что есть, то есть, – весело отозвался Рави.

– Это все по рецидивам? – уточнил Данте.

– Из серьезного – да, – ответил заместитель. – А по мелочи сам разберусь.

– Тогда до встречи, старина!

– До связи, Директор!

Вернувшись в кабинет, Данте обнаружил на столе несколько новых документов: отчет о ходе модернизации в секторе для интернет-мошенников, несколько докладов от младших замов и справку о пострадавших в результате взрыва фантомах, которую он незаметно от Арлены запросил у секретаря еще до Совета. Господин Директор снова вернулся к мыслям о возможных причинах взрыва в Академии и, располагаясь поперек любимого кресла, приказал Двери отправить волонтеров на проверку нижних миров и назначить хорошее вознаграждение тому, кто найдет пропавших.

– Что-то еще есть на сегодня? – спросил он у секретаря.

– В Приемной ожидает собеседования кандидат на вакантную должность бренд-менеджера христианского сектора.

– Точно! Я совсем забыл про него, – Данте со вздохом спустил ноги с подлокотника и занял приличествующее Креативному Директору ада положение. – Пусть заходит.

Дверь впустила в кабинет высокого молодого человека в очках и бесформенном вязаном свитере. Он прижимал к груди толстую папку бумаг, будто это было самое ценное в его жизни.

– Добрый день, юноша! – торжественно произнес Данте, жестом приглашая гостя занять одно из кресел напротив. – Представьтесь, пожалуйста.

– Олег Козинцев, – без заметного волнения представился молодой человек. – В последней жизни – младший научный сотрудник Вычислительного центра Сибирского отделения Академии Наук СССР, до 1974 года. После освобождения работал в Академии Кармического Резерва, на кафедре высшей математики.

– Почему вы хотите работать в должности бренд-менеджера? – тоном профессионального кадровика спросил Данте. – Насколько я понимаю, это не вполне соответствует вашей последней специализации.

– Если честно, математик из меня средний, – застенчиво улыбнулся юноша. – Но я участвовал в художественной самодеятельности, рисовал стенгазеты, придумывал женщинам стихи на Восьмое марта…

– Что ж, – перебил Данте с самым солидным видом, – это очень серьезная заявка. С такими талантами, господин Козинцев, вам прямая дорога в ад!

Молодой человек едва не выронил из рук папку.

– Ох, я не это хотел сказать, – спохватился Данте. – Я в том смысле, что раз уж вы справились со стенгазетами, то с христианским сектором точно разберетесь.