— Цезарь, куда же ты улетаешь, я не простилась с мальчиками, — пропела она, беря под руку Диего и Джонни. — Уж не собрался ли ты их у меня украсть?

На каменном лице Цезаря вдруг выгнулись желваки челюстей, пролегла глубокая морщина между бровей, серые глаза стали словно стальными. Но на Нилу, похоже, это не произвело эффекта, она слегка обернулась, и мы увидели Мохаммеда и незнакомого мне карлика, которые стояли вдали и смотрели на нас.

— Ваш вылет отменяется, — сладко-приторно сказала Нила, прижимая к себе парней. Она лизнула Джонни в щеку, меня чуть не передернуло от этого шоу. — Граф Виттури желает поговорить со всеми вами. А особенно, — и тут ее взгляд стал холодным, — с тобой, Цезарь.

И мы в молчании ехали из аэропорта обратно в Венецию. Карлик сидел в минивэне прямо напротив меня, он то и дело ободряюще мне улыбался. Рядом со мной сидел Мохаммед, напротив него Итсаску. Нила ворковала позади с ребятами. Лика сидела отдельно от всех, бледная и грустная, смотрела в окно. Это было так странно: видеть ее подавленной. И у меня все никак не получалось подойти и спросить, что стряслось.

С другой стороны, несмотря на то, что нас практически везли под надзором, на душе моей становилось легче с каждым километром, приближавшим нас к Венеции. Казалось, что вязь, возникшая между мной и незнакомцем, ослабляется, по мере того, как я становлюсь ближе к нему. И к тому же, в этом городе спрятана книга. Возможно, что у нас появится шанс попробовать отыскать ее после разговора с графом Виттури. А у меня… шанс на свидание в Венеции.

Пересев на причале на катер, мы поехали к уже знакомому палаццо. Вот только при свете дня можно было лучше рассмотреть деревянные причалы, черные узкие гондолы, волны, что окатывают уходящие под воду каменные ступени. Стрельчатые резные окна палаццо отражали свет низко стоящего зимнего солнца. На канале дул сильный ледяной ветер, я с радостью подала руку лакею и вошла во дворец. И снова как вчера, меня поразило тепло и убранство дома, теперь более спокойное в дневном свете. Бальную залу, судя по доносившемуся шуму, убирали после вчерашнего. Нас сразу пригласили подняться на второй этаж.

Порой, с момента встречи с Цезарем и его командой, я ощущала себя героиней странной, опасной, но полной привлекательности романтической истории. Еще бы… Столько событий за гранью повседневности, столько странных новых знакомых, одним своим существованием разбивающих реальность. А потом был этот бал, самое волшебное событие моей жизни. И сейчас, поднимаясь по ступенькам широкой лестницы наверх, я не могла избавиться от ощущения, что нахожусь внутри киноистории. Что я персонаж, героиня, которой неведом финал, но что есть некто, кто заранее написал все главы и лишь следит за тем, чтобы персонажи не отбивались от прописанных для них сюжетных линий.

В большой гостиной нам подали чай и кофе в фарфоровых тонких чашках. Я побоялась даже взять чашку в руки, казалось, ее тонкие стенки треснут от одного моего прикосновения. Итсаску не отказалась от темной жидкости в хрустальном бокале, что ей подал лакей. И что-то подсказывало мне, что это вовсе не красное вино.

Цезаря вызвали к графу отдельно. Нила ворковала Джонни на ухо нечто возле высокого окна, но парень старался не упускать из виду нас, сидящих в молчании на диване. Мохаммед отвел в сторону Лику, и они говорили о чем-то молча, глядя друг другу в глаза и взявшись за руки. Порой мне казалось, что они теряют внешность и становятся просто светящимися телами. Серж и Диего сидели по обе стороны от меня. Словно охранники, чтобы не сбежала. Я же смотрела, как садится солнце за окнами палаццо и думала о том, что незнакомец скоро придет к отелю ждать меня.

Чтобы хоть как-то отвлечься от ожидания, я уставилась на старинную карту Венеции, огромную картину, которая висела на стене между окнами. Было бы неплохо, если бы призрак художника появился тут и просто ткнул пальцем туда, где положил книгу. Я встала и подошла к картине поближе. Куда же он ее спрятал? В какой-нибудь палаццо? Старинный дом? Закопал или утопил в канале?

— Где можно спрятать книгу, как думаешь? — обратилась я к Диего, который вслед за мной подошел к картине.

— Думаю, что в надежном месте… Во дворце дожей, в каком-нибудь храме.

— Если ее до сих пор не нашли, значит, спрятано на совесть, — вздохнула я. — Как думаешь, о чем там говорят Цезарь и граф?

— О тебе, конечно, — спокойно ответил Диего. — И о том, каким образом ты оказалась в Ином городе, не совершая обряда перехода.

— Значит, вот что всех так переполошило. А меня могли туда заманить специально, как думаешь?

— Возможно.

Диего положил мне руку на плечо.

— Настя, я должен тебе кое-что объяснить, думаю, ты еще не знаешь, но…

— Анастасия!

Знакомый голос заставил меня обернуться. Мой незнакомец стоял рядом с Цезарем, убрав руки за спину, смотрел на меня и слегка улыбался. Моим первым стремлением было подойти к нему, улыбнуться, но тут же, по тому, как все поднялись со своих мест, встав в воображаемый круг, противоположными концами которого были я и он… По тому, как он держался, по почтению, с которым на него смотрели… По тому, как Диего убрал, нет, уронил руку с моего плеча, словно было слишком поздно договаривать, то первое побуждение замерло. Я не верила. Я смотрела на него и видела наш танец. Больше никто не танцевал тогда. И бал начался после его прихода… И реакция моих друзей, Цезаря на него. Именно он вывел меня из Иного города. Но это было невозможно. Невозможно.