— У нас получилось, Тось, — повторял он, то и дело потирая руки. — У нас получилось! Теперь мы настоящие некроманты!

Тось не разделял его восторгов, слишком хорошо представляя, чем это может кончиться для них обоих. Но дед Уникий нужен был ему «живым» всего на несколько дней, и он надеялся, что все обойдется.

И вот, когда до отъезда Миры оставалось всего два дня, Тось решился.

Они встретились, как обычно, после занятий в университете и сначала долго гуляли по кривым улочкам Тирту, которые Мире хотелось еще раз увидеть, чтобы подольше сохранить в памяти. Они разговаривали обо всем на свете, но Тось, не теряя контроля над ситуацией, тем временем аккуратно подводил Миру к похоронному околотку. И когда они оказались недалеко от него, предложил как бы между прочим:

— Не хочешь посмотреть, где я живу? Пойдем, здесь совсем рядом!

Мира слишком поздно поняла, что оказалась в ловушке. По ее лицу было видно, что похоронный околоток — последнее, что она хотела бы увидеть в Тирту, но отказаться не смогла. Тось заранее состроил обиженную физиономию на случай, если она не согласится.

— Хорошо, — кивнула она, натянуто улыбаясь. — Идем, покажешь. Ты никогда не приглашал меня сюда раньше.

— Боялся, что тебе не понравится, — объяснил Тось, беря ее за руку. — Но ничего страшного у нас тут нет, можешь не трястись!

— Я и не трясусь! — оскорблено ответила Мира, храбро ступая на улицы околотка, но по лицу и напряженной осанке Тосю было видно, каких усилий ей это стоит.

Он не знал, чувствует она здешний запах смерти или нет, но ему не хотелось, чтобы она связывала это неприятное ощущение с ним, Тосем. Между тем, похоже было, что она все-таки связала, потому что вдруг выдернула свою руку из Тосевой ладони и спрятала обе руки в широких рукавах своего форменного светло-серого одеяния. Как ни старался Тось отвлечь ее разговорами, видно было, что ей здесь очень неуютно. Но тут Тось ничего сделать не мог. Единственным лекарством от подобной чувствительности было лишение дара, и именно его он и собирался ей прописать.

Наконец, показалась контора деда Уникия, вернее, теперь уже их с Зориком контора. Тось, потея от напряжения, предложил:

— А вот дом, где я живу. Зайдем?

Мира заколебалась, и он уже ждал, что она откажется, но она вдруг кивнула:

— Хорошо, давай зайдем.

Еле уняв бешеную дрожь в пальцах, Тось открыл перед ней дверь и повел внутрь.

Нарядный Зорик и невероятно чистенький и опрятный дед Уникий уже ждали их в гостиной. Не будь тут Миры, Тось обязательно присвистнул бы от вида старикана — тот редко выглядел столь презентабельно при своей полностью занятой заботами о чужих покойниках жизни. Мира при виде деда Уникия слегка поежилась, но ничего не сказала.

Зорик тут же взял инициативу в свои руки, заговорил о том, о сем, не давая гостье опомниться. Тось же больше молчал, потому что нервничал так, что дрожали колени. Поднятый дед тоже помалкивал, потому что Тось не давал ему разрешения говорить, чтобы не ляпнул чего ненароком.

Потом Зорик, сославшись на дела, ушел и увел с собой старика, и Тось с Мирой остались одни. Несколько раз потерпев фиаско в попытках завязать разговор, Тось, наконец, решительно встал и подошел к столу. Там, накрытый белой салфеткой, стоял ужин.

Мира неуверенно встала.

— Мне, наверное, пора!…

Тось обернулся с умоляющим лицом.

— Мира, пожалуйста, останься еще ненадолго! Боги знают, когда мы теперь увидимся!

Мира испуганно улыбнулась, но осталась на месте. Тось тоже широко улыбнулся ей в ответ и сделал приглашающий жест рукой. Она подошла к столу и села на один из стоявших рядом стульев. Тось тут же налил ей и себе немного донки — местного слабоалкогольного напитка, который в Тирту было принято употреблять перед едой.

— Ну что, давай за твой отъезд! — предложил он, подняв свой стакан. — Чтобы у тебя на новом месте все сложилось лучше, чем здесь!

Мира улыбнулась и сделала несколько глотков, Тось тоже, почти не почувствовав вкуса напитка. В голове приятно зашумело и разговаривать после этого стало гораздо легче. Он начал болтать что-то про Унн, о котором слышал краем уха, одновременно пытаясь разрезать пирог с капустой. Пирог, как назло, крошился и не хотел резаться, и Мира, понаблюдав за усилиями Тося, забрала у него нож и принялась резать сама. Глаза у нее блестели от выпитой донки, и Тось подумал, что, похоже, она попробовала ее впервые.

Он плеснул себе еще для храбрости и спросил нарочито небрежным тоном:

— Знаешь, мне всегда было интересно, почему дочкам Ани нельзя выходить замуж? Ани у вас вроде бы милосердная, а к своим детям относится просто как мачеха какая-то.

— Во-первых, Ани не только у нас, она у всех, — возразила Мира, укладывая ему на тарелку большой кусок пирога. — И у тебя, между прочим, тоже. То, что у тебя дар другого бога, не значит, что она о тебе не заботится. А во-вторых, — Мира положила кусок пирога себе, — она никому и ничего не запрещает. Просто наш дар таков, что не позволяет иметь нормальную семейную жизнь. Тебе бы понравилось, если бы твоя жена занималась больше своими больными, чем тобой?