И ты прав, как всегда, безошибочно и без какого-либо напряжения считывая мои эмоции и желания. Любуясь моим бесхитростным поведением игривой кошечки, подобно соскучившемуся за своим любимым питомцем приуставшему Хозяину.

Хотя по существу и со стороны иными словами данную картину и не назовешь. Я сижу у твоих ног только в одном ошейнике уже больше получаса и жду того подходящего момента, о котором ты только что сказал. Ведь меня действительно буквально распирает изнутри этой восхитительной новостью, которую я ждала с таким нетерпением, наверное, ещё с больницы. Мне и самой до сих пор не верится, что прошёл целый месяц, что за всё это время ты прикасался ко мне только лишь в минуты целомудренных ухаживаний. И даже сейчас, когда я сидела на полу твоего домашнего кабинета абсолютно нагая, пять минут назад принимая из твоих рук только ртом свой ужин, тебе и в голову не приходило, что я уже которую неделю мечтаю о куда большем. Нет, не просто мечтаю, а практически уже схожу с ума!

А может и приходило (чтобы ты такого не заметил, да ещё и в упор?), просто делаешь вид, что не видишь. Строго блюдешь и следуешь всем предписаниям врача. И не важно, что после ухода Лалит я уже несколько недель хожу по твоей квартире голая, ем из твоих рук голая, сплю голая и естественно принимаю душ (и только с твоей помощью!) только голая! Похоже для тебя это такое же естественное явление, как и для любого римского патриция, содержавшего в своих владениях внушительное количество голых рабов. Хотя сильно сомневаюсь, чтобы кто-то из твоей прислуги ходил здесь же без одежды.

Конечно же я всего лишь драматизировала своё вынужденное положение и ситуацию в целом, но разве я была виновата, что природа брала своё, а твоё почти ежедневное присутствие, открытая близость и постоянное внимание к моей персоне творили со мной из дня в день во истину пугающие метаморфозы. Я и подумать до этого не могла, на какую небывалую щедрость и ничем неприкрытую заботу ты был способен вообще. Ведь по существу это же я настояла на том, что услуги профессиональной сиделки мне совершенно ни к чему и тем более после того, как с меня сняли швы. Ты согласился с этим, в конечном счете перетянув в свои руки все обязанности, связанные с ухаживанием за мной, хотя и не мог находиться рядом все двадцать четыре часа в сутки. Нет, вру. Всё-таки как-то умудрялся находиться (уик-энды не в счёт), и я ощущала твоё присутствие в квартире и подле себя даже когда тебя здесь не было. Правда я так ни разу и не воспользовалась твоим щедрым для меня правом – вызвать тебя домой в любую минуту через звонок Эвелин Гувер, если что-то со мной вдруг случится и я почувствую в этом крайне острую необходимость.

Слава богу никаких ухудшений за весь этот месяц со мной не произошло, если не считать эмоциональной встряски после звонка Брайану. Выздоровление шло быстро, физические раны затягивались и заживали прямо как на вампире, хоть и в замедленном темпе. И меня наконец-то поставили на учёт в женскую консультацию к доктору Нейтану Воглеру. Вначале я с ним познакомилась в больнице, когда он впервые пришёл туда сам и, видимо, по твоему вызову. Потом два или три раза он появлялся на твоей квартире ещё при Лалит и немного после её ухода, ну и после я уже начала ездить в его частную клинику практически как на работу собственной персоной по нескольку раз в неделю на осмотры, реабилитационные процедуры, смену повязок, бесчисленные анализы и прочее. Можно сказать, скучать мне было почти что некогда, да и дома я не валялась в постели сутками на пролет.

Признаюсь честно, именно здесь время летело почти с сумасшедшей скоростью, особенно в ожидании твоего возвращения. Ты не запрещал мне работать за моим компьютером и на моём обновленном домашнем орг. оборудовании, не устанавливал дневных лимитов на телефонные звонки и разговоры, на выход в интернет и в соц. сети. И самое невообразимое из всех твоих щедрейших поблажек – ты не запирал моей комнаты на ключ, когда уходил из квартиры! А однажды разрешил прийти в твой кабинет – в соседние комнаты твоих личных хозяйских апартаментов.

Безусловно, я прекрасно понимала, что при других обстоятельствах данное доверие да ещё и от тебя заслужить было бы попросту нереально. Да и ты едва ли бы пошёл на такое, если бы не знал, с какой жадностью я буду цепляться за каждое проявленное ко мне с твоей стороны внимание, за очередной твой милостивый дар, заботу и нежность. Ведь после подобного я захочу большего, потому что буду знать, что это возможно – знать, на что ты способен и что можешь дать сверх всего.

Наверное каким-то шестым чувством или подсознательным инстинктом я слишком хорошо понимала, что не стоит испытывать судьбу и особенно сейчас. Ты мог отобрать свою господскую милость с той же легкостью и быстротой, с какой отдавал мне её все эти недели. Тебе даже не надо было зачитывать мне очередной свод правил Протокола касательно моего поведения в доме при твоём отсутствии. Они и без того были слишком банальными и мало чем отличались от общеизвестных правил этического поведения в том же обществе. Проще говоря – не гадь там, где спишь и ешь, Эллис! И не вздумай кусать руку, которая тебя кормит (буквально!), одевает (тоже буквально!), гладит, ласкает и временами даже позволяет прикасаться к себе. Тебе ведь никто до этого не говорил, что твоё положение в этом месте вдруг резко изменилось. Всё осталось, как и прежде, разве что с небольшими изменениями по уходу за тобой на весь ближайший месяц.

Само собой я держалась всё это время, как умела и могла. Я очень и даже слишком сдерживалась от сводящих меня с ума соблазнов пуститься во все тяжкие, например, устроить в какой-нибудь из подобных дней глобальную экскурсию по квартире с тщательным обследованием каждого уголка в каждой встречной и открытой комнате. Но, видимо, я так же прекрасно осознавала, во что мне вообще могло это вылиться, даже если часть помещений будет закрыта на ключ и всё моё путешествие ограничится парочкой гостиных, каким-нибудь чуланом с хозяйственным инвентарем и возможно кухней с зоной для прислуги. И то что ты отсутствовал здесь в определенные часы рабочих дней вовсе не значило, что ты не мог следить за мной даже из совершенно другой точки земного шара каким-то иным способом, а уж в последнем (акцентируя внимание на всех твоих финансовых возможностях и способностях) я нисколько тогда не сомневалась.

Так что лучше было перетерпеть первые недели в роли послушной пай-девочки твои изначальные проверки и наблюдение со стороны, чтобы в конечном счёте рано или поздно получить свой по праву заслуженный приз прямо из рук своего любимого тюремного надзирателя. Как видишь, ни один из твоих уроков не прошёл для меня в пустую. Я тоже многому научилась и только лишь благодаря тебе. Нечеловеческому терпению, ожиданию… боли.

Да и как я могла жаловаться после всего, что ты делал для меня все эти дни? Помогал принимать душ по утрам (практически делая всё своими руками от и до), кормил завтраком, следил за приёмом лекарств, обязательно приходил в полдень, чтобы покормить обедом и само собой возвращался вечером к ужину и к моему купанию перед сном. Я никогда не засыпала одна (впрочем, как и не просыпалась одна). Ты сам укладывал меня в постель и сидел рядом до тех пор, пока меня не накрывало глубоким сном и когда-то таким забытым умиротворением сладкого покоя. Я вполне бы могла считать себя в эти часы и столь драгоценные для меня минуты твоей желанной близости самой счастливой женщиной на земле – самой счастливой Эллис Льюис, которая уже никогда такой не будет ни с кем другим без тебя… и с тобой.