Шрифт:
– Если кто-нибудь узнает, как я выгляжу на самом деле, мы с тобой расстанемся навсегда.
– Я знаю, что это какая-то тайна. И что ты какая-то тайна. Только об этом никто от меня ничего не узнает. Я могу себя выключить и сжечь.
– Я – тоже. Велика премудрость. Но хотелось бы, чтобы нам не пришлось это умение применять на практике. Никогда. А теперь иди. Ко мне скоро учителя благородных манер пожалуют. Надо привести себя в порядок.
– А когда?..
– Я сама приду.
Гарри исчез за окном, а я вдруг поняла, что никогда в жизни не ощущала себя так хорошо. Почему-то захотелось петь. Нет! Вопить во всю глотку. И ещё ЖРАТЬ!
Преподаватели благородных манер застали меня в обнимку с на половину опустевшей банкой варенья, часть которого была размазана по лицу и ночной сорочке. Их охреневшие физиономии были ещё одной искрой в ослепительном хороводе счастья, кружившем вокруг меня этим утром.
Глава 26
Стольный Град.
Игорь Евлампиевич Кандидов (боярин), Максимка (постельничий Игоря Евлампиевича), Глафира (любимая женщина Игоря Евлампиевича), Лавр Игнатьевич Селиванов (глава приказа темных дел России).
Повествование от лица боярина Кандидова.
Терем боярина Кандидова.
– … пусть ищут. У них сил невпроворот, а мы умнее.
– Так что мне передать магистру?
– Как обычно: мы в восторге от его мудрости и величия; его гениальный план успешно претворяется в жизнь, не смотря на некоторые трудности.
– Всё-таки будьте поосторожнее, милорд. В этой стране никогда не поймёшь, что является признаком силы или слабости.
– Мы не связываемся с властью и владеющими Силой. А, на защиту, наших возможностей вполне хватает.
– Храни вас бог.
Безликий гость, поклонившись, исчез за дверью. Пора было тащиться на вечернюю службу изображать почтенного прихожанина.
Максимка, дурак, приволок повседневную шубу, за что получил в харю и побежал исправлять оплошность. Не хватало ещё вырядится в церковь, как зажиточный купчина. Позору не оберёшься.
Жарко. Неудобно. А куда деваться? Вековая традиция. Коль уж повезло родиться боярином, терпи.
Храм Всех Святых.
В храме Всех Святых с трудом протиснулся в боярские передние ряды. Кругом были только свои и тихий разговор шел о нашем насущном.
– Раздеть нас, разуть и голыми по миру пустить? – шипел Савва Тёмников, тряся сивой метёлкой, которая служила ему вместо бороды, – это же надо такое удумать – самим себя свергать? Не допустим.
– Не позволим, – согласно рыкнул своими губошлёпинами Дмитрий Ладожский, – А сопротивляться будут, так и сами… Найдётся кому править.
К сожалению, этот интересный разговор был прерван появлением священника.
Старательно выслушав благие пожелания и наставления святого отца, многократно воздав хвалу господу нашему, побрели к выходу, где меня прихватил за локоть какой-то здоровенный стрелецкий сотник. Хотел огреть нахала посохом, но почему-то передумал.
– Чего надо, служивый?
– С вами, Игорь Евлампиевич, хотел бы встретиться один человек, – хриплым шепотом произнёс великан. – Этот человек уверен, что встреча будет полезна вам обоим.
Уверен он! А вдруг в самом деле что-то полезное?
– Так передай, чтобы пришел ко мне в терем. Побеседуем. Только пусть сначала запишется на приём.
– Этот человек считает, что лучше вашу встречу оставить в тайне.
– Он что смутьян какой или шпион заморский?! Таких собеседников нам не надо.
– Боже упаси! Верноподданный его величества. Если хотите, к вам на приём может записаться его доверенное лицо. Либо пришлите в корчму Тимофея Зеленщика своего человека.
– Лучше к Тимофею.
– Договорились.
Сотник исчез в толпе, а я, озадаченный этим разговором, побрёл к своим саням, сыпанув, на выходе из храма, пригоршню мелочи нищим.
Теренм Боярина кандидова.
Дома ждал ещё один сюрприз. Старшая – Ирина встретила в прихожей на коленях рука об руку с тысяцким Гаврилой Кондратьевым, подозрительно зачастившим к нам в последнее время. Что делать. Приказал принести икону и благословил. А то того и глядишь в девках засидится. Зато будет свой человек в армии. И не из последних. Теперь ещё со свадьбой морока. Так некстати. А куда деваться? Младшая уже внуком одарила, а эта в горнице своей на стену лезет.
Окончательно взмокнув и потеряв остатки терпения ввалился в свои покои и велел топить баню. Только известие о том, что уже вытоплена, спасло Максимку от мордобоя.
Остужая жар парилки, прежде всего качественно отхлестанную Кузей спину, в дубовой бочке с прохладной водой и потягивая чай с липовым мёдом, заинтересованно наблюдал, как намыливается Глафира, но недавно состоявшийся разговор не давал сосредоточиться на приятных ощущениях.
Кого послать? Максимку? Тупой, как пень. Карла Гельмгольца? Так эта немецкая рожа толком по-русски говорить так и не научился. Хотя пишет и читает лучше меня. И как это может быть? Короче, секретаря посылать опасно. Сам то всё поймёт. А вот его … Придётся этого пройдисвета – зятя. Ушлый купчина. За копейку удавиться. Дочка в меха одета и на золоте ест. За то и люблю. Скоро Саня выбьется в первые торговые дома, а там, глядишь, и титул какой прикупим.