А что дальше? Он будет каждые десять лет соблазнять девушек, вырезать на органы, а потом жить счастливо? Этого хотелось? Я была согласна на это?

Поднявшись на второй этаж, умылась и открыла ящики, достала сумку, складывая туда минимум вещей, паспорт и всю наличку, что имелась в доме. Мозг шептал, что я согласна. На все согласна. Лишь бы с ним. Сейчас столько всего в мире есть, можно и без секса жить долго и счастливо.

— Далеко собралась?

Марс стоял в дверях, видимо уже несколько секунд наблюдая за сборами. Его лицо выражало обманчивое спокойствие, несколько удивленное, и все же очень уверенное. Знает, что я от него никуда не денусь.

— Тебя это не касается.

— Милена, что происходит?

— Кто ты мне, Марс? — спросила я, напоминая, что у нас неопределенный статус в отношениях. — Работодатель? Любовник? Реципиент?

Последнее слово я произнесла с нажимом, видя, как сильнее он нахмурился.

— Я тот, кто любит тебя. И никогда не причиню тебе зла.

Я засмеялась, ощущая, как наивно впитываю слова. Сладкие слова. Как же сильно хочу их слышать. Все время. Вместе с чудовищной ложью. Уже причинил. Уверен, что я подвластна, подчинена, иначе, откуда такое спокойствие.

— Так что тебе рассказали, Милена?

Но дверь он все-таки мне преграждал. И выйти я могу только разве что через окно.

— Хочешь знать? Слушай. Мне сказали, что ты и еще несколько десятков мужиков убийцы. Что все женщины, которых вы имеете, сходят с ума. Что вы нелюди, которым нужны органы для восстановления. По-русски, вы упыри. Не подходи!

Марс сделал два шага, сжал руки на талии и повалил на кровать, лег сверху.

Я не сопротивлялась. Бессмысленно, только слезы градом, от желания признать все случившееся ошибкой и невозможности игнорировать правду. Теперь его лицо находилось совсем рядом, и я задыхалась от тяжести, от соблазна сдаться.

Ложь, все ложь.

Он больше не двигался, ждал, когда я успокоюсь, пока комнату заполняли звуки тихие звуки ночи. Смотрел мне в лицо, пожирал взглядом, в его глазах все так же таился огонь страсти и мне, несмотря ни на что, даже сквозь слезы, до дрожи, до отчаянья, хотелось ему отвечать. И от этого хотелось разорваться.

— Ты самая красивая женщина из всех, что я знаю, Милена.

— Отпусти меня, — выдохнула я.

— Нет, ты хочешь совсем другого, — прошептал он, покрывая легкими, дразнящими поцелуями линию подбородка. — Обманчивый скромный вид, с виду тихая, но как же ты пахнешь, какой шлейф идет от тебя. Какая же ты притягательная.

Губы дразнящими ласковыми движениями, коснулись мочки уха. Его горячее дыхание на замершей коже. Я вспыхнула, потекла, загораясь ответным огнем, смешанным с болезненным чувством обиды, справедливости, открытого гнева.

— Все что я хочу — чтобы ты оставалась со мной. Пока ты со мной, тебе ничего не грозит. Никакого безумия. Ты будешь в полной безопасности. Ведь то, что тебе рассказали обо мне, неправда, — его шепот сводил с ума.

Одной рукой Марс фиксировал мои руки над головой. Сам же сдвинулся чуть в сторону. Мы уже это делали. И я хочу, хочу повторения. Я, наконец, смогла свободно выдохнуть и вдохнуть. Придерживая ногой мои ноги, Марс свободной рукой медленно расстегнул пуговицу на штанах, потянул с характерным звуком за язычок молнии.

Задышав, краснея, я обшаривала вокруг себя взглядом комнату в поисках того, чем можно нанести удар, чувствуя, как невыносимо влажно в трусиках, как соски болезненно зудят, покалывают от предвкушения и тело напрягается, а мышцы в животе и между ног начинает сводить от томительного ожидания.

— Я видела Руфуса, не умеют люди так восстанавливаться. Кто ты?

— Ш-ш-ш, — палец Марса на моих губах, и хочется облизнуть его, пососать как леденец. — Твое будущее, детка. Прекрасное будущее, поверь.

Горячая мужская рука Марса ворвалась между складок внизу. Он скользнул пальцами, очень умело нажимая на клитор, сжимая с нужной силой, нежно тешил самое чувствительное место чуть выше. От остроты чувств я выгнулась дугой, застонала, мучаясь от собственного бессилия над возбуждением, над сопротивлением ласкам, смешанному с невероятно похотливой тягой. Расплакалась, захлебываясь от сбитого дыхания. Пока Марс ритмично голубил внизу, горячо целовал шею, и сам тяжело дышал в меня, невыносимо возбуждая.

Я отворачивалась, переживая, как по телу бежит дрожь от приближающегося оргазма, как вдруг наткнулась взглядом на стек Андрея с лезвием для бумажных поделок и замерла, перестала сопротивляться. Расслабилась, принимая происходящее. Ярко, обильно кончила.

— Хорошо, твоя взяла, — вымучено прошептала я, поворачиваясь к нему. — Отпусти.

Он поверил, поверил легко.

— Вот и славно, хорошая девочка.

Не была я никогда хорошей. Ни разу в жизни. Я плохая дочь и плохая жена. И нужно признать, хирург из меня тоже пока не самый высший класс. Но я работаю над этим.