После прогулки по ночному саду Дарнел направился к комнате Элизабет. Задумчиво посмотрел на портрет девушки, больше не кажущийся ему живым. Он понимал, что с прошлым и правда покончено навсегда. Нет, боль от потери не утихла окончательно. Но уже не казалась столь острой и навязчивой настолько, чтобы думать об этом постоянно.

– Мне давно пора было отпустить тебя, – прошептал он, подходя к портрету вплотную и касаясь щеки девушки. – И понять, что все это – не более чем вещи, – он махнул рукой в сторону прикрытой чехлами мебели. – В них нет твоей души. Она наверняка давно уже в чертогах твоего бога. И я надеюсь, что ты обрела покой. Но теперь и я хочу его обрести. Обрести с той, что так неожиданно ворвалась в мою жизнь и без которой я ее уже не мыслю. И если ты и правда любила меня так сильно, как всегда говорила, то поймешь и простишь.

Он вздохнул и отвернулся, зная, что завтра прикажет повесить портрет в галерее предков, а эту комнату снова сделать жилой. Фортепиано же подарит той, кто сможет лучше всех оценить его и в какой-то степени даже почтить память бывшей владелицы. Дарнел надеялся, что поступает правильно, переставая цепляться за прошлое и делая шаг в будущее.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ