3

В самый близкий и тесный круг общения Маслова, помимо его собственной жены с детьми и овдовевшего отца, входил его бывший однокурсник Семен Викторович Камский. Масловы и Камские тесно сплелись между собой семейными корнями – жена Маслова приходилась Семену Викторовичу родной сестрой. Вторая его сестра, помолвленная с братом Маслова, терпеливо дожидалась, когда он вместе со Второй эскадрой вернется с войны…

Между Масловыми и Камскими завелась традиция – раз в неделю, поочередно, приходить друг к другу в гости на семейный ужин. Проводить ужин в этот раз досталось Масловым. К этому небольшому, но все-таки важному событию Масловы готовились очень старательно – в комнатах провели тщательную уборку, отмыли и отчистили весь хрусталь; а повару, готовившему изысканные блюда, выписали двух помощников из злосчастной «Астории».

Камский и его супруга прибыли на полчаса раньше – мужчинам, как и женщинам, хотелось поговорить о своих, важных только им самим делах. Но когда объявили к ужину, семейства бросили разрозненные разговоры, чинно и скромно прошли в столовую, занимая положенные им места.

Отец Маслова, Геннадий Кириллович, занял место во главе стола. Справа и слева от него устроились сын и его друг – два старых, хитрых приятеля. Жены сели друг с дружкой, словно сестры; а дети Маслова (Камские жили пока бездетно) спрятались в дальнем конце стола, вместе с сестрой Камского.

Первые полчаса хозяева и гости провели в молчаливом поедании блюд. Когда их желудки стали заполняться, а дети начали капризничать, Маслов повелел вынести десерты и заодно отвести близнецов в детскую. Услышав про десерт, дети мгновенно затихли. Прислуга поднесла каждому по бокалу тирамису.

– Невероятно!– покачав головой, сказала жена Камского.– Такое же воздушное, как в Астории…

– Вот только в Астории они жадничают со сливками, Евгения Афанасьевна,– вежливо улыбаясь, ответил Маслов.– Наш повар готовит исключительно для нас, и никогда не жалеет ингредиентов.

– Хочу сказать, друг мой,– отпив шампанского, заметил Камский.– Твой ужин прошел на славу. Я даже не знаю, чем ответить тебе в следующий раз.

– Спроси, что полегче,– предложил Маслов.

За столом прокатился сдержанный смех. Маслов, излучая в этот вечер само очарование, был в отличном настроении духа – его ужин удавался даже лучше, чем он ожидал! Правда, пара мелочей его портили – немного переохлажденное шампанское и скучное лицо сестры Камского, которое за весь вечер не озарилось улыбкой. Он решил исправить эту оплошность.

– Господа и дамы,– Маслов поднялся и обвел всех особым, торжественным взглядом.– Я хочу провозгласить тост.

– Браво!– жена Камского захлопала было в ладоши, но под взглядом мужа сразу притихла, поскромнела.

– Мы находимся здесь, в Санкт-Петербурге,– продолжил Маслов.– Мы радуемся жизни, но не стоит забывать, что на другом конце нашей необъятной империи кипит война. Не стоит забывать, как героически обороняется Порт-Артур; не стоит забывать, что ему на помощь идет Вторая Тихоокеанская эскадра, под командой блистательного вице-адмирала Рожественского. Не стоит забывать о моем брате, который добровольно вызвался в эскадру судовым врачом. Не стоит забывать об избраннице его сердца,– при этих словах глаза сестры Камского заблестели. Все посмотрели на нее, как на героиню.– Не стоит забывать, что мощь святого русского оружия всегда побеждала врага, каким бы грозным и сильным он не казался. Армия и флот – незыблемые опоры нашего могущества, которые из века в век испытывались на прочность штыками, ятаганами, пушками; но каждый раз двуглавый орел ломал и корежил вражеское оружие. Доблесть наших знаменосцев – Ушакова, Нахимова, Суворова, Кутузова – приносила нам победу и мир. Я хочу выпить за всех, кто сейчас, обливаясь кровью и потом, двигает нашу суровую военную машину – вперед, к победе! Я верю – Андреевский флаг взвеется над Тихим океаном, а красный дракон забьется в ужасе и страхе перед нашей мощью! За мир и счастье!

– За мир и счастье!– подхватили все, и опустошили бокалы.

– Великие слова – мир и счастье,– негромко заговорил отец Маслова.– Дожить бы нам до этого момента…

– Мы никуда не денемся, Геннадий Кириллович,– уверенно сказал Камский.

– Отец боится, что не увидит сына,– пояснил Маслов.– Я боюсь не меньше. Владимир хороший доктор, и после войны у него будет хорошая работа.

– Лишь бы он остался цел и невредим,– Геннадий Кириллович скромно перекрестился.– Каждое утро я встаю, и сразу к иконам. Я молюсь, чтобы мой младший сын вернулся, чтобы не сгинул в морской пучине, как многие до него…

– Моя сестра тоже молится,– сказал Камский.– Каждую неделю она отправляется в храм. Она носит кольцо твоего брата, Петр Геннадьевич, не снимая.

Мужчины посмотрели на сестру Камского. Та, утирая редкие слезы, шепталась о чем-то с близнецами.

– Она сказала мне, что если он разлюбит или не вернется, то она уйдет в монастырь,– добавил Камский.

– Да, вот она, любовь до гроба…– задумчиво проговорил Геннадий Кириллович.– Но что мы все о мрачном? У нас ведь ужин, а не поминки.

– Согласен. Поминать заранее – плохая примета,– сказал Маслов.

– Ладно, тогда давай к другому,– Камский откинулся на стул. По тону его голоса Маслов понял, что тема будет щекотливая.– Ты читал газеты в последнее время?

– Смотря какие. А что?

– Хроники Петербурга, за вчерашнее число, напечатали очень странную статью про твоего начальника.

– Арцыбашев мне не начальник,– задетый за живое, прохладным тоном подметил Маслов.– Он хирург, а я его ассистент.