Из-за внезапных проблем с Генуей Фердинанд Неаполитанский оказался вынужден искать других подрядчиков для найма кораблей. И невольно столкнулся с конфликтом между Венецией и своими августейшими родичами в Кастилии и Арагоне. То есть, завис в подвешенном состоянии. Экспедиция готовилась большая. Среди прочего он даже собирался отправить к Иоанну даже своего сына Федерико для изучения военного дела. Кроме того, при его дворе скопилось более пятисот различных специалистов, что жаждали поискать удачи на востоке в надежде, что корабли короля отвезут их в королевство Русь, в обход ганзейских пиратов и польских застав. И Фердинанд рассчитывал получить от своего зятя очень немалые бонусы за их доставку. Как и, наверное, уже порядка тысячи старых книг, каковыми, как он знал, увлекался Иоанн. Для его личной библиотеки. Но у него не было кораблей. Венеция не отказывалась, но опасалась идти такой кавалькадой вдоль берегов Кастилии и Арагона. А эти испанские государства не спешили приходить на помощь своего неаполитанскому родичу ни в каком виде. Им было не до Москвы. Вероятные военные конфликты с Францией и магометанами сковывали их флот. А весьма неоднозначное положение Венеции в восточных делах по причинам торговым вынуждало их конфликтовать. И уступать Фердинанду ради какой-то торговой экспедиции в какую-то Русь они не спешили.

Карл Смелый также медлил с организацией торговых операций в сторону Новгорода, так как это грозило войной с Ганзой. Да, в 1441 году Бургундия уже одну торговую войну с Ганзой выиграла, добившись права Антверпену торговать с Польшей зерном по Висле. Беспошлинно. Но начинать новую Карл не спешил. Во всяком случае, не сейчас. Тем более, что и Ганза не сидела сложа руки, уверяя герцога в том, что пытается договориться с королем Руси.

Конечно, Карлу очень соблазнительно было получить корону от Папы, выполнив его условия. Но благодаря титаническим усилиям окружения он на время затаился и готовился к большой войне. Поэтому вариант, при котором Ганза сама сможет найти общий язык с Иоанном его более чем устраивал.

Для Ганзы, конечно, торговля с Новгородом была далеко не самым приоритетным направлением. В лучшие годы она не превышала 6–8 % от всего оборота. Потому что мех эта торговая корпорация закупала в Швеции и Финляндии, а воск — в Пруссии. Других же товаров в те годы Новгород в основной своей массе не экспортировал. Поэтому, в целом, это направление Ганзы не было интересно.

Но это, с одной стороны. С другой же, перспективы получить в свои руки «курицу, что несет золотые яйца» выглядели заманчиво. На своих условиях, разумеется. То есть, также, как и раньше велись дела с Новгородом, диктуя тому грабительские правила торговли. Вот и с Иоанном они хотели также поступить, планируя прилично заработать на персидском воске, фарфоре, шелке и прочем. Из-за чего в Москву зачастили представители Тевтонского ордена — старинного и верного союзника Ганзы.

Король Руси же эти потуги игнорировал, а все переговоры сводил к тому, что интересовало его. То есть, к Жемайтии, известной также как Самогития — региону на северо-западе Великого княжества Литовского.

Конфликт начала XV века между орденом и союзом Польши с Литвой не позволил крестоносцам забрать себе Самогитию — естественный мостик между Ливонией и Пруссией. И самостоятельно орден этого сделать не мог. И вот тут-то и выходил на сцену Иоанн, который вместо переговоров о торговле с Ганзой, посредниками в которых выступали члены ордена, склонял эту военно-политическую организацию к совместной кампании против Литвы. Причем по весьма выгодной для ордена схеме — Русь принимает на себя основной удар войск Казимира, а крестоносцы, пользуясь этим, вторгаются в Жемайтию и отжимают ее себе. И уже потом, после совместной победы, можно будет поговорить о Ганзе[2]. И так раз за разом. И так посольство за посольством, которые раз, а то и два раза в год прибывало в Москву из Риги.

Огня в масло подливал потенциальный конфликт с султаном. Несмотря на все заверения Мануила, им с Иоанном было что делить. Но Мехмед взвесив все доводы за и против решил пока не спешить с эскалацией конфликта. Слишком уж лихо король разбил его людей. В этом требовалось разобраться и постараться понять — как этому вызову отвечать.

А Иоанну было пока не до южного направления, поэтому он отправил Мануила обратно в Константинополь с обнадеживающим ответом. Он готов начать переговоры о мире, но при условии, что киевская кафедра митрополита будет упразднена, а ему доставят не менее пятисот различных книг светского содержания. Римских и византийских прежде всего. И не списков, а оригиналов.

Однако разговоры о султаны вскрыли застарелую и довольно болезненную тему.

— Государь, — спросил Даниил Холмский, — а отчего ты столь осмотрителен с делами веры? Народ ропщет уже. Но ты, поди, и сам о том слышал. Пастырей духовных ныне наперечет даже в крупных городах. Малые же многие так и вообще без них стоят, не говоря уже про села.

— Легко спросить, но сложно ответить, — пожал плечами Иоанн.

— А ты ответь. Может и мы чего подскажем? Одна голова хорошо, а две лучше.

— Две — это уже мутация.

— Что? — Удивился Холмский, не знакомый с этим словом.

— Не важно. Проблема проста и сложна одновременно. Что не выбери — везде беда, причем очень серьезная. Вот смотри. Допустим я уступаю Папе и принимаю католичество, а вслед за мной и все мое королевство. Что я с того получу? Священников вдоволь, книги, ученых специалистов, а также весьма широкие дипломатические да династические возможности. На самом деле, это очень обольстительно. Однако есть и недостатки. Их строго говоря два. Прежде всего — это церковная десятина, которую всем в моей державе придется платить церкви, и ее приличная доля станет уезжать в Рим. Но это — полбеды. Куда хуже то, что в католичестве начался тяжелый кризис. Смута. Полувека не прошло, как отгремели Гуситские войны.

— То дело прошедшее, — встрял Феофил.

— Не скажи. Причины, которые побудили гуситов взяться за оружие некуда не делись. Папа ныне не патриарх и духовный пастырь Запада, а мелкий светский властитель в Италии, который за счет католиков иных земель решает свои местные задачи. Кроме того, он слишком многого хочет, претендуя и на духовную власть, и на светскую, и на звонкую монету. Видно возомнил себя наследником Императора Запада. Из-за чего он уже в конфликте с правителями Франции, Кастилии и Арагона. Впрочем, с другими землями у него тоже все неладно. И ситуация только ухудшается. Посмотрите на тот же Тевтонский орден, который из-за неразумной политики Святого Престола разрывают противоречия. Нет, друг мой. — покачал головой Иоанн. — Может быть еще лет тридцать-сорок в относительной видимости мира и пройдет, но потом все это выльется в новые Гуситские войны, только куда больше масштаба. Европа рванет как бочка с порохом. И всем как католикам, придется в этих гнилых войнах принимать участие.