«И кто эта малолетка?», - охватило меня вдруг необъяснимое пока волнение. Я само собой понимала, что это что-то из разряда фантастики. Не может ведь быть, чтоб эти недоумки- моя дура-сестренка и дебил Протасик, в итоге все же схлестнулись. Это все мои надуманные переживания в следствии активного Настькиного интереса к «красавчику», однако на душе у меня стало реально тревожно.

– Влад, ты же юрист будущий. Неужели не знал?
– высказала с упреком нахмуренная Лерка.
– Совсем мозгов, что ли, нет?

– Да я как-то не думал, что она несовершеннолетняя, - оправдался как мог «будущий юрист». Где этот «будущий» планировал работать, даже если и умудрится в итоге получить диплом, я все-таки так и не представляла. Специалист, блин, высокого профиля.

– Не думал, что школьница несовершеннолетняя?
– язвительно фыркнула Лера.

– Да ладно тебе, - встал на защиту Кир, - я вот, например, школу заканчивал уже в восемнадцать. В январе мне исполнилось. Но ты, Влад, реально извращенец. То теток пипиришь, то на малолеток кидаешься.

– Три года разницы — нормально вполне, - вставил свое мнение и Стас.
– Я бы не сказал, что такая уж мелкая, но то, что ей пока еще семнадцать — это херово. Проблемы реально могут быть. Тут как еще родители отнесутся, - со знанием дела заявил. Малышу-то на момент, когда ее обесчестили было так же семнадцать, в то время как Стас уже фактически стал взрослым. Ему такая ситуация явно хорошо была знакома. И судя по всему, в его случае мамы и папы к такому растлению малолетних отнеслись вполне благосклонно.

Вспомнив свою Янку, Назаров тут же спохватился и отпустил меня. Засуетился. Руки сначала убрал за спину, а потом в карманы сунул. А я отошла на полшага. И в самом деле, что это мы расслабились? Страх потеряли. Крайнов снова проводил нас недоуменным взглядом.

А судя по кислой морде Протасова, с родителями его школьницы все обстояло очень и очень неважнецки. А если учесть, что каким-то образом все же школьницей являлась Настька, то я даже предположить не могла, что его могло теперь спасти. Если Кирилл со Стасом моему папаше пришлись не по душе, то о Владике можно даже и не заикаться. Тут не пятнадцать суток, а, пожалуй, даже побольше ему могло светить при определенном раскладе. И никакие согласия не помогут.

– Ну все — суши сухари, - кивнул ему сочувственно Крайнов.

– Да иди ты… - огрызнулся Влад, толкнул его недовольно плечом, бросил на меня короткий затравленный взгляд и пошел прочь.

Может я, конечно, выдумывала и посмотрел он на меня обычно. Вполне возможно, что так фантазии мои просто разыгрались из-за появившихся подозрений. Все может быть, и хорошо было бы, если я ошибалась. Однако, придя домой, я все же не смогла спокойно проскочить мимо комнаты сестренки. Заглянула к ней. Я не наивная, и, само собой, не рассчитывала, что мне тут же все выложат как на духу. Но реакцию на мои вопросы я во всяком случае могла увидеть.

Настя пребывала в замечательном и жуть каком приподнятом настроении. Она даже не заметила, что я вошла. Заткнув уши наушниками, подпевая на каком-то непонятном языке (скорее всего фальшивом японском, а может даже и корейском), старательно корпела над тетрадью.

Буквально через месяц у нее стартовал ЕГЭ, так что немудрено, что наша выпускница наконец начала готовиться в полную силу. Я даже слегка улыбнулась, умиляясь, увиденной картине, пока не подошла ближе и не увидела что она там строчит.

Если кто-то подумал, что я там застала сестру за изложением каких-то интимных сокровенных записей, то нет — это ошибочное мнение. Не за заполнением личного дневника я ее там накрыла тепленькую. И не за рисованием ее любимых анимешных человечков.

Вообще-то ни за что бы не поверила, если бы сама не увидела. Анастасия аккуратно, круглым, до сих пор детским почерком, переписывала лекции по «Концепции современного естествознания» с моей, между прочим, тетради. На самом первом курсе нам еще это все читали. Мне очень хотелось бы верить, что Настя лично для себя самой стащила из моей комнаты тетрадь, а не для кого-то другого. Естествознание — есть же такой предмет в старшей школе. Может решила дурочка удивить учителя и блеснуть знаниями на уровне высшего учебного заведения. Я очень на это надеялась.

– Ты что делаешь?
– бесцеремонно выдернула у нее из-под рук тетрадь. Полистала.

Слово в слово переписанные темы. От первой и… До куда она там настрочила? Немало — листов двадцать уже успела переписать. Еще и даты на полях годичной давности проставила...

– Отдай, - тут же взвизгнула и отобрала у меня ее Настька.
– Чего надо?
– наехала недобро.

Я смотрела в упор на эту дуреху и не знала, что сказать. У меня не было доказательств. Имелись только факты. Протасов, трахнувший семнадцатилетнюю школьницу, при этом не знающий зачем он это сделал, и что теперь вообще ему делать. И школьница-двоечница, переписывающая на кой-то хрен институтские лекции. В этом есть какая-то взаимосвязь? Или я опять слишком мнительна?