Роберт сбежал вниз и подобрал тонкую фигурку с гигантскими рогами, что валялась поперек дорожки и мешала проходу.

Натан не мог разобраться, какие эмоции у него вызывала встреча с родителями, особенно после знакомства с Хэнком. Интересно, мать у Роберта такая же наглая, как и сыновья? Натан решил вести себя так, будто все это в порядке вещей.

Следом за Робертом Натан поднялся на захламленное крыльцо, его заполонили статуи кошек и собак. Они собрались в жуткую стаю вокруг качелей и обеденного стола, заставленного стаканами и цветастыми, полными крошек тарелками.

— Очень... увлекательно. Когда они сюда приехали?

Натан изо всех сил старался не смотреть в нарисованные собачьи глаза. Они будто молили о корме, которого у Натана не было.

Роберт откашлялся.

— Вроде в начале девятнадцатого века. Я в этом не силен. Ты делаешь себя сам, а прошлое не имеет значения, — произнес он, хотя сам и начал разговор об исторических мелочах.

Но опять-таки, может, причина в том, что тишина на фоне вызывающей чудаковатости этого дома стала невыносима.

Нажимать на звонок Роберт не спешил, слегка нахмурившись, он покосился на Натана и зачесал назад непослушные волосы.

— Как я выгляжу?

Натан фыркнул.

— Как будто тебе нужно в душ.

На губах у Роберта мелькнула легкая улыбка, которая исчезла, как только открылась дверь. Из-под козырька кепки на них с любопытством смотрел маленький мальчик.

— Добрый день. Чем могу помочь? — спросил он.

В такой же дурацкой манере говорили усыновленные дети, когда старались казаться взрослыми и серьезными.

— Ты Майкл или Мэтью? — Роберт присел перед мальчиком.

Парнишка взглянул на Натана, явно не понимая, что думать о незнакомцах.

— Мэтью.

Тепло улыбнувшись, Роберт подался ближе.

— Я твой дядя. Последний раз видел вас с братом, когда вы еще были маленькими.

Мальчик моргнул, а потом, резво крутанувшись, побежал в дом.

— Папа! Папа, дядя Роберт приехал!

Донеслись торопливые шаги, а распахнувшаяся дверь ударилась об огромную статую немецкой овчарки. Вышедший мужчина немного ниже Роберта, кожа чуть бледнее, волосы скорее каштановые, чем черные, но, как только они встали лицом к лицу, семейное сходство бросилось в глаза.

Родственник поправил очки и уставился на них обоих, словно понятия не имел, как реагировать на то, что сын заявился на материнский порог. Одет он был в простецкие чистые вещи и безукоризненно белые кроссовки и с намеком на отвращение осмотрел помятый вид Роберта.

— Что ты здесь забыл?

— И тебе привет, Джейкоб, — улыбнувшись близнецам, что выглядывали из-за отца, сказал Роберт.

Единственное, что отличало Мэтью от Майкла, — это кепка, футболки были идентичными.

Джейкоб пожевал губу и вышел на улицу, запихнув детей обратно в дом, закрыл дверь. Он состроил серьезную мину и, скривив рот так, что большая родинка на щеке немного сместилась, тихим голосом произнес:

— После смерти отца ты ни разу не приезжал.

Роберт развел руками.

— И что, я лишился этого права навечно?

— Не строй из себя дебила. Ты заваливаешься грязный как свинья и даже не удосужился захватить матери коробку конфет? Ты не навестить притащился, да? А это еще кто? — спросил он, не давая Роберту возможности ответить на предыдущие вопросы.

Натан облизнул губы, внимание его оживило.

— День добрый. Я Натан. — Он протянул руку, но Джейкоб, как и Хэнк, ладонь проигнорировал.

— Какого дьявола на нем надето? Неместный, да?

Открывшаяся дверь прервала дальнейшее развитие разговора. Вначале выскочили мальчишки и помчались к качелям, откуда наблюдали за ходом событий.

Возникшая в дверях женщина — мать Роберта — была невысокой, в сравнении с двумя взрослыми мужчинами телосложение у нее почти что детское, но ее появление мигом вынудило всех успокоиться.

Вопреки ярко-желтому платью и крупным розовым серьгам вид у нее был уставший. Кожа на угловатом, но вместе с тем живом лице казалась мягкой и эластичной, а морщинки напоминали волнистую поверхность блинного теста. Но если не брать в расчет возраст, она явно стремилась выглядеть как можно лучше: редкие светлые волосы уложены в прическу, на губах красная помада, а линия бровей затемнена черным карандашом.

— Роберт.

Он сделал глубокий вдох и обнял стройную женщину.

Не желая встревать, Натан разглядывал носки ботинок.

— Почему ты больше сюда не наведываешься? Все эти годы я получала только рождественские открытки и звонки. И то если повезет. Мы живем в двух часах езды от тебя! — выразила она недовольство, но все равно вцепилась в Роберта.

Высвободившись из рук матери, Роберт выдохнул.

— Извини.

Как только объятия распались, тоска сменилась суровой хмуростью. Она скрутила замызганную ткань футболки.