Мирон открыл глаза и в упор посмотрел на этих чертовых организаторов. Что им надо?

— Наши поздравления команде победителей! Мы верили в вас! Сейчас вы должны объявить о своем решении — останетесь ли вы в клубе.

Мирон уже хотел нагрубить этому разряженному клоуну, но Жоза схватила его за руку, а ответил капитан.

— У нас есть время? Наша подруга сейчас не может дать ответ, чуть позже мы сможем все дать ответ.

— Нет, — ответ мужчины, которого до этого было не слышно и не видно разозлил парней, выбил почву из-под ног, но прибить того они не успели, — вы долны ответить сейчас, а ваша… подруга ответит позже, если очнется. В чем лично я сильно сомневаюсь.

Мирон сжал кулаки до побелевших костяшек, лицо его покрылись пятнами, желваки заходили хадуном, выдавая крайнюю степень ярости.

— Я останусь в клубе, Мирон ответит тогда, когда его невеста придет в себя и они вместе решат этот вопрос. А сейчас нам надо идти.

После этого никто из их троицы слушать возражения не стал, они развернулись и пошли в ту сторону, куда ранее мастер унес Нему.

— Перестань психовать. Она очнется! Она сильная!

— Балид, я не хочу вас расстраивать, но прошло слишком много времени после укуса. — Жоза смотрела так, будто это она виновата и сейчас раскаивается в содеянном больше всех.

— Откуда ты знаешь? — Мирон остановился так резко, что Балид, шедший на полкорпуса позади друга, врезался в парня.

— Мы все видели всё, что у вас там происходило. Нам показывали не только вас, а вообще всех. Мертвы пятнадцать человек, в том числе и тот парень, Августин, его загрызла стая, когда он спасал девчонку из их группы, но и ее потом убили. Когда Машу укусили, мастер сразу послал Фрола куда-то, а потом они ходили тут и рычали на всех, кто пытался заговорить о ставках и проигрыше вашей команды.

— На нас еще и ставки делали? — нет, в принципе это не вызывало удивления, но было как-то мерзко. Сегодня за каких-то три часа погибло столько молодых ребят… А этих заботит лишь то, сколько денег они выиграют.

— Конечно делали, на больших играх клуб зарабатывает столько, сколько не поднимает за целый год ежедневных боев.

— Ожидаемо. Далеко еще идти?

— Нет, мы уже пришли.

Троица остановилась возле больших дверей, в этой части здания ребятам бывать еще ни разу не доводилось. Их встретили два охранника.

— Куда?

— Мастер Владлен сейчас принес сюда девушку. Мы с ней.

— Ждите здесь, посторонним входить запрещено.

Ох, светлая богиня, как же им повезло, что Мирон сейчас был просто на нуле и держался на ногах лишь на чистом упрямстве, но вот у Балида с резервом все было в порядке.

Каменные оковы вмиг оплели руки охранников и стянули за спиной.

— Он — ее единодушный, я — ее капитан, она — моя невеста! Мы пошли, а вы не дергайтесь. На обратном пути освобожу.

Для уверенности капитан приковал их к полу и друг к другу и закрыл им рот каменным кляпом. Ничего, переживут. Ему некогда их убеждать и что-то доказывать.

Бойцы вошли в большое помещение, очень напоминающее лазарет. В дальнем конце была их компания, они все стояли вокруг кровати, загораживая происходящее. В считанные мгновения Мирон оказался рядом с ними.

Девушка, занимающее место на кровати, сейчас была совершенно не похажа на себя: некогда насыщенные каричневые волосы сейчас были бледной неудачной породией, абсолютно белое лицо, все еще открытые глаза потеряли все краски, став соверешенно белыми, без зрачка и радужки.

Воздушник взял девушку за руку, стараясь не мешать женщине средных лет, которая сейчас проводила какие-то манипуляции над его единодушной.

— Идите вы все к себе. Не мешайте, — не дав красноволосому вставить ни слова, добавила, — ты оставайся, ваша связь может ей помочь. Но лучше тоже поспи, можешь прямо тут, рядом с ней, тебе нужна магия, ей нужна твоя магия. Я принесу тебе поесть. А вы все прочь!

Мирон был благодарен женщине, уснул он раньше, чем все успели разойтись. А может быть просто потерял сознание.

Проснулся от того, что маленькая холодная ладошка в его руке слабо сжалась.

— Маша…

— Нема. Маша умерла. Я — Нема.

— Богиня! Ты не умерла. — по лицу молодого человека покатились слезы облегчения, которые он даже не пытался скрыть.

— Вообще-то нет, я умерла. Но подумала, как ты тут без меня… — девушка была слаба настолько, что в голосе не было никакой былой уверенности, но слабая улыбка в уголках рта окрыляла, возвышала, оживляла самого ангела.

— Давай уйдем отсюда. Я больше не хочу тебя потерять.

Взгляд девушки остался таким же добрым, счастливым, но в нем появилось упрямство.

— Нет, давай останемся. Ты больше не потеряешь меня. Я никому не позволю снова забрать тебя у меня. Но мы останемся и построим свою жизнь здесь. Покрайней мере какую-то ее часть.