Я побежала в рощу. Надо забраться выосоко. Настолько, чтобы даже эти магические собачки не смогли достать.

Пока бежала в поисках дерева повыше, думала о том, с чего все началось. Есть у меня такая особенность — перед лицом смерти отчаливать в мир воспоминаний. Защитная реакция.

"Господи! Скажи мне кто-то чуть больше пяти лет назад, что я буду бегать по наркоманскому лесу от волшебных собак — убийц, я бы посмеялась. Ну да. Тогда я мечтала о кукле и новом платье. А вот сейчас я мечтаю о том, чтобы час прошёл, я а я не лишилась жизни, конечностей и своих друзей".

Когда уже нашла дерево и стала карабкаться наверх, почувствовала, как смерть дышит в затылок. Подобно глупой героине детского мультика обернулась… Зачем? Не знаю, какими иллюзиями я себя тешила, но от вида двух собак, стоящих всего в сотне метров от дерева, на которое я сейчас избиралась, по телу прошёл холодок, сменяемый сильнейшей дрожью во всем теле: от кончиков пальцев до кончиков волос.

В далеком, будто чужом, детстве я была уверена, что страшно — это " в черной-черной комнате, стоял чёрный — чёрный гроб, в черном-черном гробу лежал чёрный — чёрный маг, ты подошёл к гробу, а он схватил тебя за горло", ну или что-то вроде этого, концовки всегда менялись, но неизменным фактором оставалась черная давящая атмосфера, пугающая и подовляющая. В детстве мы все верим, что все самое страшное остаётся в чёрной комнате, но стоит включить свет — все плохое уйдёт.

Так вот, это нифига не правда!

Вокруг меня светлый лес, светлый день, ко мне неспешноф походкой, предвкушая плотный обед, приближаются белые, почти пушистые собачки, и я понимаю, что это самое страшное, что когда-либо происходило в моей жизни.

Они не торопились скулить, оповещая товарищей по охоте о находке, это подарило мне надежду на то, что они еще меня не обнаружили.

Великие думы о вечном не мешали мне карабкаться все выше и выше, поэтому я действительно тешила себя тем крохотным шансом на жизнь, что подарили мне спокойные шаги гончих. Может быть та дрянь, который мы умывались утром, глушит или стирает запах?

"Ну, а вдруг?" — думала я и ползла все выше. На верхушке дерева, там, где двигаться было уже опасно, я замерла, ожидая продолжения.

Гончие остановились прямо под условно моим деревом и стали втягивать воздух все более интенсивно, будто сомневались в верности следа.

Из-за листьев меня было не видно, во всяком случае, я на это очень надеялась.

От мысли, что последние полчаса слишком много надеюсь на чудо, стало смешно, но не настолько, чтобы я забыла об угрозе, ожидающей моего малейшего прокола, внизу.

Сколько прошло времени сказать не возьмусь, но пот, крупными каплями стекающий по лбу через подбородок к шее, успел пропитать одежду, усиливая мой запах.

Собаки запычали, но одного человеческого запаха им оказалось мало, так что они все не предпринимали никаких активных действий, но менее пугающими от этого не становились.

В такой ответственный момент я икнула.

Господи, спалить себя так банально и так по-дурацки могла только я. А мне все икалось и икалось, и остановиться никак не получалось, это, видимо, кончилась моя удача.

Вот так памахала ручкой и смылась в неизвестном направлении. Чёрт бы ее побрал!

Гончие на такое громогласное заявление о присутствии здесь одной неудачницы не среагировать не могли, поэтому почти моментально раздался вой, от которого мои внутренности поменялись местами.

Кто бы знал, как мне стало страшно. Руки и ноги онемели, стали деревянными и абсолютно непослушным, горло сковал спазм, в ушах набатом стучало, оглушая и дезориентируя.

Лишь одна мысль билась в голове, пусть скорее пройдёт их час. Только время тянулось медленно, разрушая мои планы на жизнь.

Я видела, как приближается почти два десятка гончих с разных сторон леса, и ясно понимала, что не просто так их боятся все люди этого мира.

Стоило собакам собраться вместе, как они устроили соревнования по прыжкам в высоту. Но от чего моя челюсть чуть не отбила мне же ногу, так от того, как они допрыгивали до середины дерева, зацеплялись за ствол, отталкивались от него и почти допрыгивали до меня. Их челюсти с огромными белыми зубами стучали так, словно те самые зубы были из стали как минимум, а уж их опасная близость от моих поджатых ног охлаждала кровь в венах до состояния льда, не позволяя лишний раз выдохнуть, икота (зараза такая) прошла с первым же прыжком "милейшего создания", да, а я не верила, что испугом можно ее лечить. Проверила. Лечится. Только вот мысль, что это последнее мое открытие в жизни, стало так невыносимо, что захотелось завыть вместе с этими адскими собаками.

Из-за своих жалких попыток успокоить рабушевавшееся сердце, пытающееся разогнать кровь, которая упорно хотела остаться на месте и не привлекать еще больше внимания к своей носительнице, я пропустила момент, когда одна из тварей прыгнула настолько высоко, что ее зубы сомкнулись на моей голени.

— АУУУУУУУ! Аааааа! Уууу!

Мой вой, наверно, огласил всю округу! Я все завывала и завывала! Гончая не разжимала пасть, а я чувствовала, как с каждой секундой все сложней держаться на ветках — еще чуть-чуть и я расцеплю руки и мы вместе упадем на землю с высоты метров в пятнадцать. Корить себя за рассеянность не получалось, потому что думать ни о чем, кроме по истине адской боли в ноге думать вообще ни о чем не получалось. Яд распространялся по ноге, краткая мысль о том, что яд все-таки парализующий принесла не больше покоя, чем мысль о том, что сейчас остальным гончим ничего не стоит допрыгнуть до нас и просто ястянуть нас вниз.