– Я буду здесь, – говорит она Геллану, сжимая в руке пальцы девочки.

Никто не спорит, не возражает, но она вцепилась в руку малышки намертво и смотрит на всех с беспокойством. Так иногда ведёт себя Юла, когда чувствует, что больше, кроме неё, некому защитить.

Кудряна украдкой поглядывает в дальний угол. Там сидит, обняв колени, то ли девушка, то ли юнец. Она не поняла этого, когда юное создание кричало ей: «Мама!», пугая до мрачного ужаса, что обволакивал мозг, как вонючая жижа.

У неё была дочь – маленькая худенькая стрекоза, непоседа и строптивица, живая, как горная козлачка – теперь Кудряна об этом помнит. Она вновь и вновь кидает взгляды в угол и никак не может увязать образ девочки, почти ровесницы Милы, с тонким юношей, что сидит неподвижно, словно запечатлённый в камне.

В его лице – смутно знакомые черты. Той самой девочки из прошлого. Но сидящий в углу никак не может быть ею, нет. Слишком большая разница в возрасте.

А затем она снова видит мага – хмурого, сосредоточенного – и запинается, открывает рот в безмолвном удивлении. Взгляд мечется между этой парочкой и не может остановиться.

Кудряна сжимает виски. Так недолго уйти назад, снова стать рабыней, зависящей от малейшего жеста властного господина, что держал её разум в кулаке.

Они похожи. Очень. Брат и сестра. Ещё один непрошенный родственник? Наверное, она их знала когда-то. Только сейчас не сложить разбитые напополам мысли.

– Не нужно, чтобы всё сразу всплыло, – сипло шепчет Юла, – а вообще хорошо, что возвращается хоть что-то.

– У меня многое, как в тумане, – жалуется Кудряна, – кажется, я помню всё, и в то же время что-то очень важное ускользает. Я так долго жила в клетке, что сейчас не знаю, нужны ли мне крылья.

Она беспричинно смеётся, запрокидывая голову и нелепо взмахивая руками. Наверное, похожа на сумасшедшую, но скопище чужих людей не тревожили её разум: пусть думают, что хотят. Она им никто. Они для неё – череда лиц, что легко забудутся, как только придёт срок расставаться.

Глаза невольно следят за углом, где неподвижно застыла фигура. В какой-то момент это должно было случиться. Их взгляды пересеклись. Горькая складка коснулась нежных уст, а глаза заволокла печаль. Некто в углу молчал, и Кудряне было очень тягостно от недосказанности.

Она сделала шаг. Подошла, чтобы разглядеть, поближе. В бездонных впадинах плескалась влага, не выдерживала и висла на ресницах слезинками, что катились молчаливыми дорожками по гладким щекам. Девушка. Всё-таки девушка.

– Ты не можешь быть моей дочерью, – растерянно и тихо плавал её голос в тишине. – Ты взрослая. А моей… как Миле – одиннадцать лет.

Девушка качает головой. Снова эта печальная улыбка на горьких от тоски губах.

– Мне двадцать четыре, мама.

– Как тебя зовут? – спросила, уже зная ответ.

– Рина. И сыну твоему тоже двадцать четыре. Но, думаю, ты не помнишь.

Кудряна растерялась ещё больше. Хлопала ресницами, сжимала и разжимала кулаки, чтобы чувствовать тело, чтобы не ускользнуть назад, где страшно, но привычно. Слишком уж чужим казался ей этот новый мир, в котором она не всё помнила.

– Ты могла знать. Выпытать у кого-то, – не хотела она сдаваться в своём упрямстве.

Девушка шмыгнула носом и вытерла слёзы, отчего ещё больше напомнила ту Рину, которую Кудряна когда-то знала.

– Зачем мне это нужно? Мы встретились случайно на дорогах Зеосса. Спроси у Айбина, – кивнула дева в сторону кровочмака, что сидел неподалёку, – ради меня он лгать не станет. Ты забыла прошлое не по своей воле. И почему-то, мне кажется, помнишь только то, что случилось много лет назад. В одиннадцать я сбежала из дома, чтобы научиться магии. А когда вернулась, тебя и след простыл. Растворилась, словно никогда и не было. Я искала тебя всюду. Я даже пыталась выкрасть реликвию Розового поселения – творение, названное твоим именем.

Лицо Кудряны осветила радость.

– До сих пор?.. Ничего не изменилось?

– Нет, там ничего не изменилось. Они всё так же принимают всех убогих и сирых, добывают розовый карк и точат священные стило цветком по имени Кудряна. Я думала, так найду тебя быстрее. Искала мать, нашла брата. Мы близнецы. Зовут его Ренн. И он не такой уж и страшный, хоть и маг.

Обретшая память лендра села рядом. Вздохнула и, поколебавшись, обняла дочь за плечи.

– Мне многому придётся учиться заново. Сердцем я понимаю, что это ты, а ум пока не может принять. Тринадцать лет выпали, как коренья из прохудившегося мешка. Сейчас мне кажется, что все эти годы я спала и видела кошмары. А сейчас проснулась и не могу пока понять, сон ли, явь ли мною владеют.