– Кто посылает?
– осведомился Джокер.

– Локки.

– Еще не наигрался?

– У него есть разрешение. Десперадо контролирует все неопознанные трупы, к нему стекаются все сводки. Кстати, сенсей, как вы умудрялись получать информацию? Вы уже исчезли, когда нам пришло официальное разрешение на осмотр на месте спецучреждений для детей, - поинтересовался Димка.

– Корочка, пару правильных слов.

– А почему такой выбор?

– Какая разница, с чего начинать. Важно, что результата нет. У тебя что?

– А я торчал в Москве, - глухо отозвался парень, - как бы ограниченно годный к передвижению. Меня не пустили. Шерстил данные о пассажирах.

Джокер покосился на костыли возле него.

– Извини. И?

– Ноль, абсолютный ноль.

Вокруг повисла тяжелая тишина, которую прервал появившийся Голицын-старший. Он заметил Джокера:

– Дим, ничего нового. Приказано сворачивать поиски. Прошла неделя.

– Нет!
– Модератор со всей силы ударил кулаком по столу, - продолжаем!

– Дим, приказано активную стадию завершить. Ориентировки разосланы, мониторинг тоже оставляем. Патрулирования переводят в обычный режим. Вы можете продолжать поиски неофициально. Но ты сам понимаешь...

– Что с каждым часом вероятность найти ее живой стремится к нулю, - глухо закончил за отца близнец.

– Вообще найти.

– Господи, она совсем еще ребенок, - простонал Димка, - обычная школьница.

Джокер едва сдержался. Реакция парня его настораживала и вызывала злость. Правду он сказал Лачинскому, у молодежи кишка тонка. Подсказать? А вдруг они сумеют привезти ее в Москву? А потом? Хотя...

– Сашка, а она тебе не звонила?
– спросил он Голицына-старшего.

– Меня это тоже удивило, что она не пыталась ни с кем выйти на контакт. Похороны организовывало ведомство, первый день с ней еще сидели два оперативника в квартире, но потом оставалась одна. Кому-то она пыталась дозвониться, но больше попыток выйти на контакт не было. На похоронах ее сопровождала Конявина. Именно ее она вечером выставила за дверь, сказав, что хочет побыть одна. Утром сын Конявиной зашел за ней, они отправились в школу, но из школы он ушел один, девочку задержала директриса. В общем, сплошной туман и пустота. А если приплюсовать то, что исчезли все бумаги Соловьева, то выводы напрашиваются неутешительные. Есть зацепка, что примерно полгода назад Володька искал программиста, чтобы он ему помог с компьютером. Когда мы нашли ему спеца, он сказал, что уже справился сам.

Все дружно повернулись к Джокеру.

– Нет, это не я, - покачал тот головой, - могу предположить, что он прятал бумаги. А если банки проверить? Банковские ячейки?

– Так или иначе, надо искать архивы Соловьева, возможно, тогда мы найдем кто же их убил, и кому могла потребоваться Алина.

Архивы. Алина. Убийство. Прекращение поисков. Архивы. Сбежавший Ребенок. Одиночество. Отсутствие звонков со стороны девочки коллегам отца. Кто-то из своих? А это значит, что ей нельзя в Москву. Пока не утихнут страсти, нельзя.

– В общем, вас троих сегодня после ученого совета ждут. Машина прибудет. Дим, сними капюшон, не майся дурью.

– Нет, - глухо ответил близнец.

– Как знаешь, но не думаю, что академики подпишут резолюции, если ты не покажешь лицо. В силу последних обстоятельств к каждому из вас приставлена охрана.

– Где надо написать отказ?
– тут же возразил Джокер.

– Нигде, Кленовичев, это даже не обсуждается, - рыкнул Сашка.

– Ни хрена, Голицын, я не буду с няньками мотаться по Москве. Мой чип до сих пор активирован, так что...

Он замолчал, озаренный мыслью. Вот только...

– Админ, что с институтом?

– Стоит и функционирует с того момента, как вы запустили, - пожал плечами, - завозят всякую мелочевку, готовят к студентам.

– А что если...
– Джокер пытался сформулировать мысль.

– Идеальная защита, - понял его без слов Димка.
– Реакция на всплеск гормона. Айболит, рассчитайте и дайте данные. Только с учетом того, что адреналин выделяется и при других обстоятельствах, кроме стресса. Перемещает моментально.

– Поучите еще меня, - буркнул Чегодаев, - и я из вредности испорчу вам всю личную жизнь.

– Это как?
– Генка уже строчил что-то на компьютере.

– Я тебе дома расскажу, - шепнула покрасневшая Таня.

– Не, Тань, мне сейчас надо знать. Я же якорь ставить буду на определенную точку. Можно фойе института или на улице.

– А зимой не замерзнешь?
– фыркнул Джокер, против воли улыбаясь. Все старательно прятали улыбки, даже Димка хмыкнул.

– Зато все увидят сразу.