– Вот это, это и это, – указывал я на ящики с гранатами к Штурмпистолю, – отложите в сторону. Все саперное снаряжение и взрывчатку уносите за пределы лагеря и организуйте пост.

– Так может, сразу инструктору по минно-взрывному делу передадим, – сказал кто-то тоскливо, не желая торчать с винтовкой во внезапно образовавшемся наряде.

– Обязательно передадим, – усмехнулся в ответ, – вот ты боец и беги, сообщи им радостную новость. Заодно и поможешь его перенести.

– Слушаюсь. – Ответ царапнул слух. Где короткое, емкое и такое родное «Есть».

– Поберегись, – раздалось из кузова и следом на землю сбросили свернутый в рулон здоровенный кусок брезента.

– Это-то от куда, удивился я, но ответа не получил. Петрович то же сделал немного удивленное лицо.

Так я и поверил в его неведение, а кто все это в прицеп перетаскивал, точнее под чьим чутким руководством? В то, что при наличии такого количества свободных рук, старшина сам будет выполнять роль грузчика, я не верил ни секунды. Но в принципе меня, его хомяческие потуги и не сильно беспокоили, а вот брезент пригодится. У меня на него были планы. Посмотрев, как в сырую погоду бойцы мучаются с обмотками, пришла мысль: – «А почему бы не дополнить ботинки невысокими голенищами? Получатся своеобразные берцы.» Я даже проконсультировался с сапожниками, которые заверили, что это вполне возможно. Дело было за материалом. Столько кожи мне взять было негде, с кирзой тут пока тоже какие-то проблемы, а вот брезент вполне может подойти. Как говорится дешево и сердито.

Петрович, увидев, что я с непонятным ему интересом смотрю на рулон брезента, заволновался и что бы отвлечь, потащил в сторону, смотреть немецкие ранцы и вещмешки тех диверсантов, кто был переодет в нашу форму. По умолчанию потрошить их при курсантах мы не собирались, поэтому относили в мою палатку. Места там хватало.

Сначала все имущество высыпалось в одну кучу, потом сортировалось. Мыльно-рыльное в одну сторону, портянки и нательное белье в другую и так далее. Мне это быстро наскучило, единственное, что отобрал себе – две пары перчаток из тонкой кожи, отличной выделки, с обрезанными пальцами. Такие используются при стрелковой подготовке, а еще их называют «велосипедные». Пока старшина продолжал пыхтеть на сортировке, занялся бумажной работой, которой у меня было предостаточно.

– Товарищ капитан, – через некоторое время окликнул он, – гляньте.

Оторвавшись от рапорта о результатах боевой подготовки, я подошел к расстеленной плащ-палатке, служившей местом сортировки: – Что у тебя?

– Вот, разложил все, – замялся старшина, указывая на край плащ-палатке, – только тут вот еще…

– Что ты мямлишь, как новобранец, – спросил немного раздраженно, подходя ближе. – Вот это номер. И откуда у нас такой подарок?

Я смотрел на пиджак, каким-то образом затесавшийся среди военной формы, и стопку сберегательных книжек, вытащенных из карманов. Вопрос о происхождении был чисто риторическим. Я с первого взгляда понял, это еще один подарок от бандитов, застреленных на улицах Минска. Ценности и документы, бывшие при них, мы сразу сдали компетентным органам, я тогда был сильно озадачен обнаруженным золотом и поспешил опечатать место его хранения. Обыск тел поручил красноармейцам, не проконтролировав выполнение, и вот результат. Кто-то из бойцов, может ни когда и не видевших как выглядит сберегательная книжка, не придал им значения, оставив в карманах, и теперь мы имеем возможные неприятности. Судя по лицу старшины, он тоже это сразу понял.

– Сейчас только разбирательства с органами нам и не хватает, – подумал вслух, и выругался.

– Можно и под трибунал пойти, за присвоение, – добавил Петрович свою ложку дегтя, – по нынешним временам…

– Не нагнетай. Нашли, посчитали и сдали. Какие к нам претензии.

– Найдется, кому спросить «А все ли сдали?» Таких деятелей и до войны было много, а сейчас так и подавно… по тылам окопалось.

Пока переговаривались, я бегло просмотрел странички в серых невзрачных обложках, пролистывая и останавливаясь на сумах последних записей. Все они были на предъявителя, что и следовало ожидать. А вот итоговая сумма была очень внушительная – больше трехсот тысяч рублей. Между прочим, плавающий танк Т-40, который мне переделывают под БМП на Московском заводе, сейчас стоит 135 000 рублей, а И-16 всего 80 000, пусть и устаревшая модель, но все же самолет. Таким образом, если нас обвинят в сокрытии или присвоении, то мало не покажется. Поэтому принимать решение в таком щекотливом вопросе, нужно хорошенько все обдумав. Радостно бежать к командованию, потрясая сберкнижками в руке – не самое лучшее решение. Старшина прав, найдется кому половить рыбку в мутной воде. И предлог хороший: – «А где же ты раньше был, и сколько еще не сдал?» Возможно, я нагнетаю, дуя на холодную воду, но время сейчас такое. Пообтерся я тут за два месяца и всякого успел насмотреться так, что былой бесшабашности сильно поубавилось.

Сделать вид, что ни чего не произошло и по тихому сжечь книжки можно, но где гарантия, что кто-то из участников Минского происшествия, по закону подлости, не вспомнит о них в самый неподходящий момент. Тогда будет еще хуже, а если честно, то и жаба поддушивает. Я бы нашел, как распорядиться деньгами – те же разгрузочные жилеты заказать. Можно сослаться на немецких диверсантов, якобы это было среди их вещей. Кстати вполне рабочая версия. Но сначала я посоветуюсь в финотделе, о возможности зачисления этих средств на счет отряда, что бы все было официально и можно было проследить расход.

– Давай мы с тобой Петрович акт все-таки составим, а потом уже думать будем, как этим богатством распорядиться. И распространяться об этом пока не нужно.

– Что я, без понятия что ли. Я – могила.

Немецкие ранцы решили отдать «секретчикам» – специально назначенным бойцам в каждом взводе в обязанности, которых входило раздавать тетради перед занятиями, а потом собирать и хранить в опечатанных чемоданчиках. Представитель особого отдела, недолго думая, объявил все, что мы даем курсантам под запись, секретной информацией, даже если это была схема мины еще времен «царя гороха». Соответственно тетради были пронумерованы, прошиты и опечатаны. Плюс в этом был только один, из тетрадей листы не выдергивались, не смотря на жуткий дефицит бумаги. Даже я писал рапорта черт знает на чем. С недавнего времени курсанты ходили на занятия с личным оружием и вещмешками, укомплектованными на случай внезапной тревоги, как еще один из элементов подготовки. Красноармеец, идущий в строю с чемоданом, вызывал недоумение, и ранец это исправит.

Только успели разобраться с трофеями, определив, что куда и кому раздать, как от КПП прибежал дежурный.

– Товарищ капитан, Вас группа пограничников спрашивает. Старшим у них лейтенант Емельянов.

– Наконец-то нашлись, – обрадовался я.

По-хорошему они давно уже должны были появиться. Документы и сопроводительную им сделал надежные, проверку они уже прошли под Ленинградом, так что видимых причин для задержки я не видел. Но время военное, и на дорогах случается всякое. Размышляя, где их временно разместить я направился на встречу. Издалека увидел характерные обводы безкапотной пятитонки «Шкоды», на которой вырвались из немецкого тыла, и ноги сами понесли быстрее. Пограничники при моем приближении тоже заулыбались, но про дисциплину не забыли и быстро организовали «построение рядом с транспортным средством». Выслушал короткий доклад о прибытии и с чувством пожал руку каждому, нарушая субординацию. Но слишком многое нас связывает за две недели рейда, включая то, что они меня вынесли с поля боя, что бы церемониться.