Голограмма Мари исчезает, у меня внутри вдруг все обрывается. Я с определенностью понимаю: бедолага только что подписал себе смертный приговор! Судя по тому, как дрогнул взгляд Августа, так просто он отсюда уже не уйдет…

— Кто тебя нанял? — суровость Нэша начинает зашкаливать.

Заключенный верещит, как припадочный, да с ним и на самом деле случается нечто вроде приступа. Все тело дрожит, голова болтается теперь не в вертикальной, а в горизонтальной плоскости; руки мечутся вверх-вниз, как лопасти вентилятора.

— Нельзя… — с ужасом бормочет Хорст, — Нельзя… нельзя…

— Кто!? — ревет Август, угрожающе надвигаясь на мужчину.

Диего пытается спрятаться, но в крохотной каморке для этого не слишком много возможностей. Упершись в стену, он со страхом смотрит на приближающегося парня.

Нэш хватает руку убийцы, моментально вывернув ее под неправильным углом. Бедолага вопит от боли; я с удивлением замечаю, как кожа заключенного покрывается волдырями и лопается, словно под действием сильных химикатов. Ощущения, должно быть, адские; Хорст заходится в крике, надрывая горло и изо всех сил стараясь вырваться. Но тщетно.

— Кто!?

На этот раз убийца не может не ответить. Нэш, оказывается, умеет причинять боль, если захочет, а сейчас как раз такой случай. Воля Диего сломлена, разум помрачен, самосознание растоптано и уничтожено. Человек превращается в аморфное беспозвоночное.

— Большой человек! — вопит Хорст, переходя в ультразвук, — Уже не человек!

Его крик повторяется раз за разом, будто зацикленная аудиозапись; измученный заключенный впадает в прострацию, явственно потеряв грань между ужасной реальностью и еще более страшным бредом. Похоже, ничего более вразумительного от бедолаги уже не добиться.

— Значит, все-таки киборг… — удовлетворенно кивает Август.

Взмах ладонью, настолько быстрый, что я с трудом различаю движение. Голова убийцы резко откидывается назад, шея издает отвратительный хруст, глаза удивленно закатываются. Вздрогнув в последней конвульсии, мертвое тело падает на испачканный пол. Диего Хорст умирает быстро и практически безболезненно. Что ждет его через год? После перерождения? Уж не эта ли самая камера?

Смотрю на мертвеца с брезгливым сочувствием. В голове вдруг всплывает собственная фраза, сказанная совсем недавно: «Мы не мучаем и не убиваем людей!»

Какая ирония судьбы: оказывается, Нэш вполне способен и на первое, и на второе. И ничуть не гнушается собственными умениями. Как ни крути, а в этом Рэдклиф оказался прав. Может ли быть такое, что он недалек от истины и в прочих высказываниях?

— Уходим! — повелительно бросает Август, со спокойной душой отворачиваясь от покойника.

Быстро следую за напарником, и меня не оставляет чувство горькой невосполнимой утраты. Исчезла не вещь и не человек; я потерял веру, а это, как выяснилось, печальнее всего.

Выйти из здания оказывается даже проще, чем попасть внутрь. Без всяких препятствий проходим тем же самым маршрутом, молча поднимаемся в лифте, со спокойными физиономиями пересекаем просторный холл. Дверь выпускает на улицу, скорым шагом сбегаем по лестнице. Вот и конец быстротечной, наполовину импровизированной операции.

— Вот видишь, все отлично! — констатирует Нэш, а потом тихо добавляет, глядя куда-то в сторону, — Ты даже не понадобился…

Не понимаю последнюю фразу, но переспросить некогда. Август уже шагает прочь, на полном ходу пересекая проспект; я спешу следом, едва не срываясь на бег. В этот момент в голове рождается знакомый голос.

— Здравствуйте, Тей! Перезагрузка завершена. Приношу извинения за доставленные неудобства. Отчет о сбое уже изучается, и в ближайшее время ошибка будет исправлена. Надеюсь на дальнейшее плодотворное сотрудничество!

Перед глазами появляется привычный интерфейс дополненной реальности, мир расцветает новыми красками. Сдержанно приветствую Нимфу, сам же смотрю в стремительно удаляющуюся спину Нэша, стараясь тщательно обдумать все случившееся.

А ведь действительно: зачем Август брал меня с собой? Парень легко мог проделать все то же самое самостоятельно, без лишних глаз и ушей, без нервотрепки и уговоров. Ничем особым я ему не помог, разве что двери открывал. Но уж с этой проблемой, я уверен, Август справился бы и сам!

Значит, дело не в том, что случилось. А в том, что могло произойти. Если бы проникновение выдалось не таким гладким. Если бы нас ждала более подготовленная охрана. Если бы нейросеть заработала раньше, чем операция закончилась. Если бы… мы попались!

Так что он планировал? Оставить меня внутри? Как наживку, как приманку? Ведь в любом преступлении должен быть виновный, а тут — вот, пожалуйста: сразу готовый кандидат для наказания. Молодой, зеленый, наивный, ничего толком не умеющий и особой пользы не приносящий. Да к тому же еще и конкурент на любовном поприще…