А в автобусе Рафаэль обращается к целому артобусу, уа, уа, пространная речь на сей раз о политике, "Голосуйте за Стивенсона!" вопит он, (Бог весть по какой причине), "голосуйте за красоту! Голосуйте за истину! Защищайте свои права!"

Когда мы слазим, автобус останавливается, мои пивные бутылки которые мы опустошили громко перекатываются по полу в хвосте автобуса, негр-водитель обращается к нам с речью прежде чем открыть нам дверь: -- "И не вздумайте больше пить пиво у меня в автобусе... У нас простых людей и так хлопот в этом мире достаточно, а вы еще прибавляете," говорит он Рафаэлю, что не совсем правда если не считать того что вот прямо сейчас да, однако ни один пассажир не возмутился, это просто спектакль такой автобусный -

"Это мертвый автобус едущий к смерти!" говорит Рафаэль на улице. "И шофер это знает и не хочет ничего менять!"

Мы несемся на встречу с Коди на станции -- На беднягу Коди, зашедшего в станционный бар позвонить, полностью облаченного в свою униформу, наваливается и хлопает по спине и воет банда чокнутых поэтов -- Коди смотрит на меня как бы вопрошая: "Неужели ты не можешь их утихомирить?"

"Что я могу сделать?" говорю я. "Только посоветовать доброту."

"О доброта будь она проклята!" вопит мир. "Пускай у нас будет порядок!" Как только порядок восстанавливается, выполняются заказы -- Я говорю "Пусть у нас будет прощение везде -- постарайтесь изо всех сил как только можете -простите -- забудьте -- Да, молитесь опустившись на колени о силе прощать и забывать -- тогда все станет снежными Небесами."

Коди ненавидит саму мысль о том чтобы посадить Рафаэля и всю банду на поезд -- Говорит мне "Причешись хоть, я скажу кондуктору кто ты" (бывший проводник) -- Поэтому я причесываюсь ради Коди. Ради ощущения порядка. Сойдет и так. Я лишь хочу проездом, Господи, к тебе -- Лучше я буду в твоих объятьях чем в объятьях Клеопатры... до той ночи пока эти объятья не станут едиными.

Поэтому мы прощаемся с Саймоном и Ирвином, поезд вытягивается на юг в темноту -- На самом деле это первый отрезок моего трехтысячемильного путешествия в Мексику и я покидаю Сан-Франциско.

99

Рафаэль, по наущению Коди, выбалтывает все об истине и красоте блондиночке, которая сходит в Миллбрэ не оставив нам адреса, потом засыпает на своем сиденье -- Мы пыхтим по рельсам в ночь.

Вон идет старый тормозной кондуктор Коди со своей лампой в темноте -- У него особый маленький фонарь которым пользуются все кондукторы и проводники и стрелочники их многие употребляют (таков жаргон, браток) вместо здоровенных громоздких штатных -- Он помещается в карман синей тужурки, но ради вот этого маневра который они сейчас производят, я спускаюсь на землю посмотреть пока Рафаэль спит потерявшимся ребенком на пассажирском сиденье (дым, товарные дворы, это как старые сны о том как ты с отцом в железнодорожном поезде в большом городе полном львов) -- Коди рысью подбегает к паровозу и отсоединяет ему воздушные шланги затем подает сигнал "Полный ход" и они дизелюют к стрелке таща цветочный вагон на утро, на воскресное утро -- Коди выпрыгивает и перебрасывает стрелку, в его работе я вижу яростную и истовую искренность в движениях, он хочет чтобы люди работающие с ним полностью были бы в нем уверены, и это потому что он верит в Бога (Господи благослови его -- ) -машинист с кочегаром следят как его огонек встряхивается в темноте когда он спрыгивает с передней подножки и мчится к стрелке, да все по мелкому гравию который подворачивается у тебя под башмаками, он отпирает и перекидывает стрелку старой главной ветки и вот они выезжают на домашний (--) путь -- у пути есть особое имя -- что совершенно логично для всех железнодорожников, и не значит ровным счетом ничего для всех остальных -- но это их работа -- а Коди Чемпион Тормозных Кондукторов на этой железной дороге -- Я крючился на Обисповском Обломе под настилом вагона, уж я-то знаю -- Проводники которые все беспокойно наблюдают и поглядывают на свои часы будут знать что Коди зря тратить времени не станет и не облажается на главной, он выводит свой цветочный вагон и тот доставит Бодхисаттву к Папе в цветах -- его маленькие детки перевернутся и вздохнут в своих колыбельках -- "Поскольку Коди происходит из той земли где позволяют детям плакать -- "Проездом!" говорит он помахивая большой ладонью -- "В сторону, абрикосовое дерево!" -- Бегом он возвращается к своей подножке и мы отчаливаем на сцепку -- Я наблюдаю, в холодной смутно пахнущей фруктами ночи -- звезды разбивают тебе сердце, чего они здесь?
– - Вон там стоит холм с неясными огоньками улочек -

Мы сцепляемся, Коди вытирает и сушит руки в туалете пассажирского вагона и говорит мне "Парень разве ты не знаешь что я направляюсь в Иннисфри! Да сэр с теми лошадками я наконец научусь улыбаться снова. Чувак я просто буду улыбаться все время таким богатым я буду -- Не веришь? Ты разве не видел что на днях случилось?"

"Ну да но это неважно."

"Что неважно, день-ги?" он оскаливается вопя на меня, злой на своего брата что тот такой Иннисвободный -

"Ладно, станешь ты миллионером. Не надо мне яхты с блондинками и шампанским, подай мне избушку в лесах. Хижину на Пике Опустошения."

"И возможность," похлопывая меня, выпрыгнув "разыгрывать систему на те деньги которые я буду посылать тебе Западным Союзом как только мы будем готовы расширить наш бизнес на всю страну -- Ты закроешь нью-йоркские бега, я буду держаться рельсов здесь и закрывать эти бега и отправим Старого Соню Рафаэли пусть сплавает на Тропические Парковые Острова -- он может закрыть Флориду -а Ирвин Новый Орлеан -- "

"А Марлон Брандо Санта-Аниту," говорю я -

"А Марл правильно и вся банда -- "

"Саймон в Сетабустопосском Парке в Сардинной России."

"Семопальная Россия для Лазаря поэтому дорогой мой мальчик все это у нас в мешке намертво глухой крепкоголовый верняк" бья себе кулаком в ладонь, "вот только мне надо спинку формы почистить, вот щетка, смахни у меня пылинки со спины будь добр?"

И я гордо как старый новоорлеанский проводник спального вагона из кино в старых поездах, начисто счищаю с его спины пылинки -

"Прекрасно, мальчик мой," говорит Коди, кладя Беговой Формуляр аккуратно в боковой карман форменки, и вот мы маршируем к Саннивейлу -- "вот он там старый Саннивейл," говорит Коди выглядывая пока мы с лязгом въезжаем на станцию, и он выходит выкрикивая "Саннивейл" пассажирам, дважды, и некоторые зевают и поднимаются -- Саннивейл где мы с Коди вместе работали, а проводник сказал что он слишком много болтает хоть Коди только и сделал что показал мне как не надо забираться на подножку дизеля -- (Если будешь забираться не с той стороны то тебя затянет под колеса, иногда в темноте этого не замечают) (Стоишь в темноте на путях и ничего не увидишь потому что низкая платформа подкрадывается к тебе словно змея) -- Поэтому-то Коди и есть Проводник Небесного Поезда, и нам всем он компостирует билеты поскольку мы все были хорошими ягнятками и верили в розочки и лампы и в глаза луны -

Вода с луны

Приходит слишком рано

100

Но он злится на меня за то что я притащил к нему домой Рафаэля на выходные, хоть ему и наплевать, но он прикидывает что Эвелин тот не понравится, или то -- Мы сходим с поезда в Сан-Хосе, будим Рафаэля, и забираемся в его новую семейную машину, фургон Рэмблер, и вперед, он зол, он швыряет автомобиль злобными выкрутасами однако шины не издают ни звука, он научился этому старому трюку раньше -- "Ну ладно," кажется хочет сказать он, "приедем на хату и завалимся спать. И," произносит он громко, "вы парни вдвоем наслаждайтесь завтра Большим Футболом Профессионалов -- Пэкеры против Львов, я вернусь к шести, и отвезу вас на заре в понедельник к первому обратному поезду -- к тому на котором сам работаю, видите чтоб вам не пришлось волноваться о посадке -- Ну ребятки, вот и хата," свернув на узкий проселок, потом на другой, в проезд и к гаражу -- "Вот Хата Испанский Особняк и первым делом спать."