— Потому что я стеснюсь. Мне же раздеться нужно.

— Ах, ты об этом! — стрелочник почесал оттопыренное ухо. — Не волнуйся, твое обнаженное тело вызывает у меня такие же чувства, как у тебя нагота древесной жабы.

— Большое спасибо за сравнение!

— Всегда к вашим услугам, — Хэц церемонно поклонился, но всё же вышел.

Я скинула одежду, которая превратилась в лохмотья благодаря очень добрым девочкам из гарема. Когда-то белый костюм от "Шанель" сиротливо съёжился на перламутрово-белом полу. Сколько денег я за него отдала в своей прошлой жизни! Вот что нужно было фотографировать для Инсты: лохмотья белого костюма от "Шанель". Все рейтинги были бы мои. О комментариях лучше не думать. "Совсем эти твари зажрались!" — звучало бы скорее, как похвала. Треть моих подписчиков — это хейтеры, которые с замиранием сердца ждут каждый мой пост, чтобы вылить ведро грязи. Впрочем, такая же ситуация у всех уважающих себя блогеров.

Не выдержав, я наклонилась и потрогала пол. Неужели он, действительно, из перламутра? Да, зрение меня не подвело. Чистейший перламутр! Местами с вкраплением крошечных жемчужин. Пошарив на полке, я нашла зеркало, взглянула на себя и ахнула. Ну и вид на Мадрид! Под глазом фонарь, нос расцарапан, волосы сбились в колтуны. Про боль во всем теле я вообще молчу. В карцере, поглощённая рассказом хрониса, я об этом не думала. Но сейчас болели все мышцы и кости.

Неужели Этерн настолько изврат, что ему нравятся раненные женщины? Я присела на край ванной, ожидая, пока она наполнится водой. Что мне делать? Как избежать ночи с Этерном? Не могу его видеть. Не хочу быть с ним! Годами мне удавалось не скатываться до постели в своей карьере. Сложно сосчитать, сколько раз мне предлагали сократить путь наверх, переспав с нужными людьми. Я всегда отказывалась. И продолжала упорно карабкаться самостоятельно. Пусть дольше и сложнее, но сама. А теперь мне нужно помыться, привести себя в порядок и отправиться к мужчине, который меня лишил моей привычной жизни, отнял молодость там, в Москве. А если… моя рука сама потянулась к пилочке для ногтей на одной из полок, что висели прямо над ванной. Если просто убить его? Подождать, пока он подойдет поближе, и ткнуть пилочкой в глаз? Заманчиво. Но вряд ли я проживу хотя бы пять минут после этого. Да и не факт, что Этерна можно вот так запросто убить. И вообще о чем я думаю? Об убийстве! Кошмар! Что со мной случилось? Неужели, кроме моей жизни, я успела потерять что-то еще?

Я потянулась к крану, чтобы выключить воду, и в этот момент из ванной появились многочисленные руки. Штук десять, не меньше. Крупные, сильные, жилистые, они обхватили меня за голову и силой уложили в воду.

Я попыталась сопротивляться, но руки мягко хлопнули меня по лбу, предупреждая, что лучше не рыпаться. В воздухе замелькали баночки со снадобьями, примочки, расчески, флаконы с шампунями. Всё это мельтешило перед глазами с такой скоростью, что у меня глаза съехались на переносице в попытке отследить молниеносные действия. Руки мылили тело и волосы, лечили синяки и ушибы, массировали спину, и меня вдруг охватило такое блаженство, что я закрыла глаза и полностью отдалась им.

Меня отмыли. Подняли, как ребенка, вынимая из ванной. Завернули в пушистое полотенце. Я открыла глаза. С потолка спустилось огромное зеркало. Руки бережно протерли его и снова принялись за работу. Мягкими поглаживаниями меня заставили сесть в удобное кресло, которое выросло из пола, и начали сушить волосы стайкой светлячков, которые порхали над головой.

Удивительно, но на лице и теле не осталось ни единого синяка и ушиба! Крем, массаж, травяные подушечки под глаза, благоухающая чем-то ванильным маска, янтарный бальзам для волос, примочки — я даже не успевала за всем этим следить. А потом в ход пошла косметика. Из зеркала выдвинулся ящик-палитра, и я ахнула. В жизни не видела такого количества оттенков косметики. В палитре было не менее нескольких сотен разных тонов. И даже я, опытный бьюти-блогер, которая каждый день учит миллионы женщин краситься и ухаживать за собой, растерялась от такого изобилия.

В начале я попыталась было руководить процессом и даже выбрала несколько натуральных оттенков жидкой пудры. Потому что вообще люблю, когда косметика не видна на лице. Но меня тут же мягко хлопнули по рукам, бросили пудру обратно в ящик и принялись за дело. Нарисовали ретро-макияж с яркими темно-коричневыми стрелками. Классический "Кошачий глаз". Я бы его дополнила бледной помадой. Но руки решили по-другому и выбрали ярко-алый оттенок.

Через пятнадцать минут я смотрела на себя в зеркало и не узнавала, потому что такой красивой не была никогда. Напрасно никогда даже и не пыталась работать с ретро-стилем. Если мне удастся вернуть свою жизнь, я переверну тренды. Есть в этом макияже что-то манящее и многообещающее. Воображение немедленно нарисовало кавалера, подходящего под образ: шикарного мужчину в черном смокинге и на белом "Ягуаре", который подает мне боа. И не вынимая изо рта сигару, томно шепчет:

— Бонд. Джеймс Бонд.

Мысли о мужчине вернули меня в грустную реальность. Всё это великолепие не для меня, а для Этерна. Его игрушку наряжают так, как желает Повелитель. Что чувствует сама игрушка никому не интересно. Макияж тут же потерял свою привлекательность. И чудеса потускнели. Руки хлопнули меня по попе, мягко выпроваживая за дверь. А в комнате нетерпеливо переминался с ноги на ногу стрелочник.

Он открыл один из шкафов и задумчиво остановился перед ним. Я окинула наряды быстрым взглядом, поняла, что здесь мне ловить нечего, и попыталась открыть другой шкаф.

— Нет, выбирать нужно отсюда, — стрелочник упрямо поджал губы и закрыл дверцу. — Так желает Повелитель. Сегодня вечер из 60-х годов твоего мира. Это любимый период Этерна.

Ненавижу, когда мужчина вмешивается в истинно женские дела. И еще в такую деликатную сферу, как выбор нарядов. Нет, уважаемые, это и есть та самая граница, которую нельзя пересекать никому. Даже Повелителю Времени.

— Сама буду выбирать, во что наряжаться, — я рванула дверцу шкафа.

Стрелочник поспешно выхватил из кармана какой-то мешочек, похожий на саше, пошептал над ним и вдруг швырнул под ноги. Мешочек ударился об пол и разлетелся на множество тяжелых замков. Щёлк-щёлк-щёлк! Замки летели к дверям шкафов и запирали их один за другим. Вскоре только один шкаф остался незапертым. Тот, возле которого стояла стрелочник. Он сложил тощие ручки на груди и с вызовом уставился на меня.

Раунд проигран. Это очевидно. Ладно. Тяжело вздохнув, я потянула с вешалки черное длинное платье, в точности напоминающее знаменитое платье Одри Хепберн из фильма "Завтрак у Тиффани".

— В этом дверце только Мафхид может носить черный цвет, — Хэц легонько хлопнул меня по руке и снял с вешалки приталенное розовое платье в крупный белый горох с пышной юбкой, под которой топорщились многочисленные белые кружевные нижние юбки. Такие платья я видела в старых фильмах. Красиво, конечно, но слишком громоздко. Про себя я называла их "Пять минут". Потому что в моем детстве каждый новый год по телевизору показывали отрывки из старого фильма, где Людмила Гурченко старательно завывала: