На полицейской практике я пару раз видела как вернувшийся после какой-нибудь стычки Отряд мог тут же завалиться подремать на диванчике. Просто спокойно отрубиться, хотя должны были в этот момент захлебываться от переизбытка адреналина.

Или, отправляясь на захват, вместо того, чтобы полностью сосредоточиться на предстоящем задержании, бойцы вдруг начинали перебрасываться ленивыми грубыми шутками.

Они профессионально легко переключали эмоции. С готовностью в любую минуту полностью сосредоточиться или… отдохнуть.

Я так не могу.

О каком расслаблении идет речь, если предстоит серьезный разговор?

— Будешь пытать?

— Почему? — удивился Диего, не забывая увлеченно закапываться ладонями в порванные ленты на моей попе. Горячие поглаживания мешали сосредоточиться. — Просто небольшая мотивация, чтобы тебе было приятнее признаваться.

— Может быть не будем сочетать одно с другим?

— Мне лично не мешает.

И он с удовольствием лизнул по мочке уха, обводя его по краю. Я слушала глубокое, все более неровное, заинтересованное дыхание и бедром чувствовала, что ему… действительно не мешает.

— Как ты можешь быть таким спокойным?

— А что я могу изменить? Мне досталась девушка, нафаршированная секретами словно обойма — патронами.

— Ничего смертельного для тебя в моих тайнах нет. Они скорее для меня опасны. Так что насчет пуль неудачное сравнение.

Я отодвинулась, упираясь в него руками. На смуглых плечах мои ладони казались ослепительно белыми.

— Неудачное, — покладисто сказал Диего. — Пусть будет — как собака в блохах. Ловишь одну твою тайну и сразу выпрыгивает другая.

Прозвучало двусмысленно, учитывая, что он продолжал поглаживать мой зад и с восхищением при этом рассматривал грудь, норовящую сбежать из крошечного золотистого бюстгальтера.

Вид у него при этом был донельзя довольный.

— Сначала все-таки поговорим, — твердо сообщила я, не желая признаваться себе, насколько мне нравится, когда он так смотрит… — Представь, вдруг после общения я вообще не захочу с тобой расслабляться.

Фаворра моргнул. По его лицу мелькнуло темное облако непонятной эмоции. И я вдруг осознала, что сейчас он от меня полностью закрыт. А еще… ох… он же оттягивает разговор, дает мне возможность собраться с мыслями.

Для допроса это неприемлемо, преступника всегда лучше колоть сразу, пока он не одумался и не сообразил, как выкрутиться. Командир с трудом переступает через профессиональные инстинкты, но… не хочет вынуждать. Не желает допрашивать.

–  Я должна признаться сама?

С его лица ушла улыбка.

Диего нажал на мою спину, руки подломились, и я упала ему на грудь. Припечатываясь рывком к твердому горячего телу, от неожиданности выбивая воздух из легких.

— Можешь не признаваться, Ева. Скажешь сейчас «нет» и все. Поднимемся и пойдем смотреть, чем там закончилось противостояние претендентов на корабль. Захватить поодиночке силенок маловато, а полюбовно договориться мы им вчера не дали.

— И ты… — мой голос дрогнул, — не будешь требовать объяснений тому, что видел… эм… в моем исполнении?

— Я постараюсь понять. Но не знаю как мы будем дальше без доверия. Я предлагал тебе стать моей девушкой и даже Тенью. Это связь ближе, чем в Отряде, а ведь я любому из парней полностью доверяю. Но не тебе…

— Не мне?!

— Ева, была информация о Владимире, которую ты от меня утаила?

Смена темы привела меня в замешательство.

— Ну-у. Эм. Кое-что, не касающееся расследования.

— Он подозреваемый. Человек, у которого были и мотив и возможности отомстить своим бывшим одноклассникам. Из-за того, что его влияние на Дюранов практически доказанный факт, Крейг утверждает, что волки вообще невиновны, а на них с сестрой было ментальное воздействие. Тебя он, оказывается, выкрал в следствии «психического помешательства», называет себя пострадавшим и обвиняет полицию в побеге настоящего преступника.

— Но без нас он бы даже не узнал об участии Владимира! Это мы раскрыли дело.

— Ева, дело не в этом. Крейга я посадил, вернусь и семь шкур с него спущу. Дело в Трельяке. Ты знаешь о преступнике больше, чем говоришь. Скрываешь от меня, хотя я твой командир. Ты выросла в уровнях, не сказав мне ни слова, и умалчиваешь о новых, очень подозрительных талантах, хотя мы с тобой близки. Или секс для тебя не причина доверять партнеру, как и служба не повод быть честной с братьями по оружию?

Мое щеки начали гореть.

Он был прав. Во всем. Если бы дело не касалось слишком непростой тайны.