– Нашел что?

– Нашел! – хмуро откликнулся тот. – Потом расскажу.

– Ладно! Ах ты, мать честная, капает еще! – страдальчески воскликнул участковый, глядя на черное небо. Поднял воротник и, перепрыгивая через лужи, поскакал к каретному сараю.

Через пару минут полицейская машина, распугивая ночные тени синими мятущимися бликами и переваливаясь, бесшумно проехала мимо крыльца и исчезла за углом.

– Даже чаю на дорожку не выпил… – вздохнула Маша и коротко зевнула.

– Молодой человек! – робко тронул Даниила за плечо отец Косьма. – Что вы там говорили про калитку на кладбище?

– У меня есть свидетельские показания, что утром, когда было обнаружено тело, калитка не была заперта, как положено.

– Пренеприятно… – пробормотал поп. – Впрочем, в этом можно убедиться. Я сейчас же схожу туда.

– Сделаем по-другому. – твердо перебил его Гирс. – Вы не будете вмешиваться в ход следствия, а просто ответите на вопрос: кто мог воспользоваться вашими ключами?

– Никто. Они всегда при мне… – священник неуверенно пожал плечами. – Правда, весной произошел странный случай – моя связка исчезла на полдня. Искали всем миром. А нашлась она неожиданно и в неожиданном же месте. Ключи торчали в замочной скважине двери храма. Она была настежь открыта, и я все это время ходил мимо пропажи, не догадываясь заглянуть между оборотной стороной двери и стеной. Скорее всего, я сам и оставил их там, старый пень. Но это был единственный случай, когда я выпустил их из рук.

– Спасибо, батюшка. Возвращайтесь в дом, на улице сыро. – Даниил отыскал взглядом Глашу, с верхней ступени любующуюся на ночной город, и подошел к ней. – Пожалуйста, объясни мне, как пройти к калитке…

Глафира будто бы не услышала его, спокойно продолжая рассматривать дальние огни города, только тонкая бровь ее взмыла вверх.

– Ну, хорошо! Проводи меня до этого места и возвращайся обратно.

Никакой реакции.

По крыше дома еще изредка постукивали запоздалые капли. На улице было свежо и сыро. Ночной июль благоухал напитанным летней грозой и цветочно–пряным букетом!

– Мраморная дева! – чуть слышно пробормотал Даниил. Он отвернулся и раздраженно замолк. Потом не выдержал:

– Ладно, убедила. Пошли на кладбище вместе. Но учти! Я очень недоволен, потому что…

Но Глафира уже приподняла подол длинного платья над мокрой землей и спустилась со ступеней веранды:

– Не отставай, командор!

– …Не доволен, потому что я привык, чтобы…

Её прямая спина мелькнула в узких полосках света, отбрасываемых окнами на первом этаже.

– …Я привык, чтобы… Ёлки-палки! Не беги так быстро, тут скользко!!!

Глафира послушно остановилась и дождалась, пока разгневанный «командор» приблизится к ней. Потом она взяла его за руку, так же как в подземелье, и аккуратно потянула за собой.

– Иди рядом! Это тебе не Арбат!!

Они обогнули правое крыло дома и оказались у двух колонн, когда-то державших на себе ворота старой постройки. Глаша, мягко, как кошка, ступая по мокрой траве, пересекла двор и завернула за угол небольшой серой постройки неизвестного назначения. С этого места открывался вид на Тополиную аллею и забор кладбища. Они подошли к калитке.

Глаша потянула на себя мокрый холодный замок. Он был надежно заперт на выгнутой завитушке ограды.

– Вот. Полюбуйся.

Даниил открыл калитку. Она послушно поддалась, цепляясь низом за траву и сбивая с нее крупные капли воды.

Петли противно заскрипели. Глаша поморщилась:

– Чужие здесь не ходят – все давно привыкли, что она заперта. Никому бы и в голову не пришло проверить…

Даниил не ответил. Он смотрел вперед, туда, где в тени мокрой зелени кустов и густых ив, молчало старое кладбище. В ожидании гостей замерли старые кресты. Казалось, ветер и тот притих…

– Может быть, вернемся в дом? – спросила Глаша, уловив во взгляде своего спутника сомнение. – А утром прогуляемся между могил.

– Я за тебя переживаю – ноги промочишь! – сурово нахмурился инспектор и первым шагнул под сень кладбищенской ауры.

– Здесь есть тропинка. – Глаша мягко отстранила его и проскользнула на дорожку. – Иди за мной.

Они медленно продвигались вдоль кружевных оградок, стараясь не наступать в мокрую траву и лужи в углублениях гравия.

Молчание старого кладбища – странное молчание!

Оно непременно наполнено вздохами, шелестом листвы, перекличкой сонных птах и неслышными грустными голосами. В большом отдалении друг от друга стояли старые скосившиеся набок деревянные столбы времен Царя Гороха. На их невысоких верхушках тускло горели фонари, бросая на землю оранжевый свет. В этом свете тени качающихся деревьев казались мятущимися языками черно-серого пламени, стелющегося по траве.

Тропинка вышла к широкой дорожке, выложенной треснувшими плитами. Здесь тропинки разбегались в разные стороны под множеством немыслимых углов.