Еще… Ему нужно еще. Столько, сколько он сможет выдержать, прежде чем потеряет сознание.

Сила и боль наполняли мышцы мужчины, и руки его дрожали, уже не подчиняясь мысленному контролю своего хозяина.

Магия Тьмы вокруг искрилась и мерцала, ползла в тело одарина густым туманом, опутывала его дымными плетьми, а из пустоты пространства на корчащегося в агонии человека, так и не произнесшего ни стона о пощаде, с грустью смотрели прекрасные серые глаза женщины.

— Довольно, — первой не выдержала она, прекращая пытку и подхватывая в свои прохладные объятия падающего на пол одарина. — Упрямый. Куда тебе столько? Решил сравниться со мной?

— Я должен довести Хранительницу во дворец одэй, — отдышавшись, произнес Айт.

— Вот оно что… Понравилась девочка? — внезапно прозвучало в чернильном воздухе.

— Забавная, — цинично улыбнулся Айт, уже вдыхая и выдыхая полной грудью, ощущая, как кончики пальцев покалывает от буквально искрящей на них магии.

— Развлекайся. Я разрешаю.

— Благодарю, но у меня на нее другие планы. Светлые обещали нам свою помощь, если я передам Хранительницу в руки белого братства целой и невредимой.

Смех госпожи стал наградой Айту за проявленное хладнокровие:

— Ты действительно лучший из всех одаринов, которые у меня были. Когда все закончится, обещаю, что выполню любую твою просьбу в награду за верность.

— Благодарю, — Айт поднялся на ноги, расправил широкие плечи и почтительно поклонился: — Мне достаточно и того, что у меня есть.

— И все же я сдержу свое обещание, — мягко улыбнулась тьма и легким толчком выбросила одарина в ночную сырость леса.

Позволив себе наконец вздохнуть с облегчением, Айт подставил нитям дождя лицо, наслаждаясь тишиной и распирающей тело силой. Раскинув в стороны руки, он опутал себя густой тьмой и, трансформируясь в сотканную из нее громадную летучую мышь, молниеносно взмыл в непроглядное небо.

Это был невероятно щедрый подарок. Даже Моргана не обладала возможностью летать — лишь перемещаться в пространстве с помощью темных потоков, да и то, только в местах сосредоточения силы, когда ее магия вступала в свою максимальную фазу. А потому дочь Сангуса так активно пользовалась услугами своих верных слуг — бесплотных теней.

Получить силу большую, чем у темной Хранительницы, Айт не рассчитывал и относился к полученному дару с предельной осторожностью. Темная Мать просто так ничего не делала, в ее альтруизм одарин никогда не верил, но заплатить за ее щедрость был готов.

В конечном счете, жизнь Фиалки он ценил выше собственной свободы. И хорошо, что кроме него самого об этом никто не знал.

Искушение промчаться над Тэнэйброй было непомерно велико. Айт мог бы всего за каких-то полчаса долететь до кряжа Золотых Ветров, отследить путь преследующих их ригул и вернуться обратно. А мог бы потратить ночь на поиски Урсулы и рохров, но…

Там, в схрон-дереве, осталась чистая светлая девочка, беззащитный взгляд сиреневых глаз которой чудился Айту за каждым деревом и кустом. И пока одарин не был уверен, что она не мерзнет и не умирает от страха, о полетах не могло идти и речи.

Бесшумно преодолев разделяющее их расстояние, Айт опустился на ветку, удивляясь тому, как легко собственное тело обрело прежнюю форму. Мужчине казалось, что он сбросил десяток лет, став таким же ловким, гибким и выносливым, как в свои двадцать.

Остановившись у входа, он коснулся ладонью собственноручно установленного щита, и тревожно колотящееся сердце, успокаиваясь, замедлило ритм. Фиалка была внутри. Невредимая. Айт ее чувствовал. Дыхание. Запах волос. Ее ауру.

Странное тепло зашевелилось внутри. Нелепое. Выбивающее из привычного состояния равновесия. Словно какая-то часть Айта желала немедленно сделать шаг вперед, а другая, балансируя на грани, тянула назад и упреждающе шептала удержаться от соблазна.

Внутри убежища послышался тихий стон, и все сомнения и мысли ушли в небытие. Теперь движущей силой было иное чувство.

Оно толкало вперед, жгутами скручивало нервы и жалящей дробью пробивало позвонки.

Сделав широкий шаг, Айт заметался взглядом по сторонам, обнаружив девушку у правой стены. Скрутившись в клубочек, она куталась в охапку сена, как маленький продрогший птенец, и, кажется, спала. Беспокойно. Шевелила губами. Вздрагивала. Сжимала и разжимала пальцы, хрупкую белизну которых Айт видел даже в темноте.

Опустившись с ней рядом, одарин вытянул руку, но тут же ее отдернул, испугавшись хода собственных мыслей. Безмолвно глядя в лицо девушки, он туго сглатывал и разрывался между желанием резко притянуть ее к себе или, наоборот, отодвинуться подальше.

Так и сидел — пялился на ее губы, щеки, темные ресницы, закрывал глаза и опять открывал. Снова смотрел, истязая себя этим глупым бездействием, и просто не смел хоть что-то изменить.

— Айт, — жалобно прозвучало во мраке. Резануло по натянутым звенящей тетивой нервам одарина. — Не уходи… Вернись…