— С тех пор, как великие ледники отгородили Ривердол от Тэнэйбры, ни один волшебник не ступал на эти земли, — глухо проронила она.

Никогда ничего подобного Доммэ не слышал от матери. Потрясенно переведя взгляд с нее на отца, парень вдруг понял — родители всю свою жизнь скрывали какую-то жуткую тайну, что теперь выплыла наружу и грозила погубить такой уютный и привычный рохрам мир.

— И тем не менее, Первая одэйя находится именно здесь, — упрямо заявил чужак, пристально всматриваясь в лица короля и королевы, словно надеялся уличить их во лжи.

— Фойры не ошибаются. Они указали мне на это место.

В детстве мать рассказывала Доммэ сказку о четырех вещих фойрах — девах, сросшихся спинами. Лица их всегда смотрят на юг, север, запад и восток. У каждой из них по три глаза, и видят они ими все, что было, что есть и что будет. Ничто не может укрыться от их зоркого взгляда, и тот, кто найдет в себе силы пройти гибельный лес, а затем войти в золотую гору, тому откроется место дивное, безвременное, где обитают могущественные провидицы.

Лишь один вопрос может задать им счастливчик, и только ему решать, что для него всего важнее — укажут ли фойры, где найти богатство несметное или… подскажут, как обрести счастливую судьбу.

Доммэ стоял и не дышал. Просто поверить не мог, что материнские истории — вовсе не детские сказки, и странный чужак тому прямое подтверждение.

— Моя жена говорит правду, — король Одр тихо вздохнул, плечи его согнулись, будто под невидимой тяжестью. — С тех пор, как сошел ледник, на эти земли не ступал ни один одаренный. В памяти жителей трех долин они остались легендой, красивой сказкой.

Темный одарин равнодушно огляделся по сторонам, кажется, даже не заметив с каким откровенным страхом смотрят на него теперь все рохры.

— Мне жаль, король Одр, — едва заметно поджал нижнюю губу мужчина. — Боюсь, ваш мир больше никогда не будет прежним. Равновесие нарушено. Темная лаитэ убила светлую Хранительницу, а затем нашла и открыла врата в Сумеречный Чертог. Алтарь Двуликого принял ее жертвенную кровь, и весы Вечности сдвинулись с мертвой точки. Одэйя должна назвать новую Хранительницу Света.

В мертвенной тишине приглушенный вскрик схватившейся за сердце королевы Арви прозвучал пугающе жутко. Сорвавшись с места, Доммэ успел подхватить оседающую мимо кресла мать и сжать в ладонях ее холодные, как лед, пальцы.

— И все же нам нечего вам сказать, одарин. Мы понятия не имеем, где искать Первую одэйю, — Одр отрешенным взглядом уставился в пол, а когда поднял голову, вид у него был как у приговоренного к смерти. — За столько лет в наших краях никто слыхом не слыхивал о великой волшебнице.

Нахмурившись, одарин несколько секунд задумчиво смотрел сквозь короля рохров, словно перед ним было не существо из плоти и крови, а прозрачная стена. Стремительно развернувшись на каблуках, он, не прощаясь, пошагал к выходу, а у самого порога вдруг так же резко остановился и низко пророкотал:

— Великие ледники, разделившие старый мир, тают. И когда они сойдут, сюда придут служители Морганы. Надеюсь, вы знаете, что станет со всеми вами, если дриммы найдут светлую Хранительницу раньше одэйи?

Мужчина вышел, кажется, забрав с собою все звуки и шорохи, так тихо стало в гридне.

— Все свободны, — нарушил неловкое молчание Одр. Его тяжелый взгляд прошелся по выжидающе замершим рохрам, и никто из них не посмел ни обратиться к королю, ни перечить его воле.

Бесшумно двигаясь, вожаки один за другим покидали комнату, и едва за последним рохром закрылись двери, королева, судорожно вцепившись в руки мужа, тихо завыла:

— Он заберет ее, Одр. Заберет нашу девочку…

— Тише, Арви. Тише, родная, — прижал к себе ее голову король. — Мы знали, что однажды это может случиться, когда прятали ее у себя.

— Не хочу… — глотая слезы, прошептала Арви. — Не отдам.

— Не плачь. Может, все обойдется. Хранительницу должна выбрать Первая одэйя. Если ее здесь нет, то, вероятно, она нашла другую девушку на эту роль.

— Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? — рявкнул Доммэ, устав слушать загадочный бред родителей, от которого у него волосы на затылке поднимались дыбом. — Кто этот чужак? Кого он ищет?