Шрифт:
Она хотела было подняться из-за стола, но Элья, зацепившаяся за информацию о выделяемых Эккуром деньгах, удержала её за рукав:
— Простите… Вы знаете, когда они пойдут на Аасту?
Залитта наклонилась и ответила шёпотом:
— Золотой месяц, двадцать седьмое число.
С этими словами она поспешила за свой столик, оставив Элью в размышлениях.
***
На следующее утро Элья немного погуляла по Батрибе. Разглядывала высокие здания, каждой линией устремлённые в вышину, но из-за своей древности выглядевшие не особо внушительно. В телескоп посмотреть, конечно, нечего было и думать — это позволялось только студентам и преподавателям Батрибы. Да и небо было затянуто облаками…
Элья с завистью поглядывала на студентов. Между лекциями они сидели в институтском дворике, гуляли по узеньким мощёным улочкам, набивались в дешёвые кабаки. Серьёзные и весёлые, очень беспечные… и какие-то невероятно лёгкие. Среди них Элья чувствовала себя неким пресмыкающимся, жабой, вразвалочку гуляющей по птичьему базару. Эти птицы не летели прямо сейчас — но могли взлететь в любую секунду. А она — нет. Жабы не летают.
Сознательно ли Элья избегала всех отражающих поверхностей, или же нет, но когда она вернулась в трактир и, пообедав, стала собрать вещи, появившееся в маленьком зеркале лицо колдуньи не сулило ничего хорошего. Казалось, за стеклянной завесой притаилась вечная обитательница зимних дорог, по которым Чёрный Странник водит завзятых грешников.
— Ты заставляешь себя ждать, — сказала Макора без приветствия.
— Я шла практически без остановок. По мере своих сил и возможностей.
— Значит, ты прилагала недостаточно сил и использовала не все свои возможности. Государь очень недоволен тобой. У него есть для тебя поручение. Почему ты ещё в Батрибе? Я искала тебя уже на подходе к Бельзуту!
В Элье встрепенулась злость. В конце концов, разве она присягала Панго? Разве она когда-нибудь объявляла себя кабрийкой? А меж тем государь — и Макора — ведут себя так, будто Элья уже по гроб жизни им обязана.
«И я ничего не могу предпринять, — пронеслась в голове горькая мысль. — Я слишком зависима от них от всех. И при этом никому до меня нет никакого дела. Где мои так называемые братья-сёстры по оружию? Ко мне прибыл фальшивый посланник Саррета — а я так верила, что прибудет настоящий! Хотя, конечно, с чего вдруг? Я оступилась, меня можно отправить в расчёт! Саррет наверняка сделал это без сожаления. Он и так многим рисковал, пытаясь меня вытащить. Но опять же, не ради, собственно, меня, а из-за мимолётного обещания, данного Гереку! А сам Герек, жертва своей же совести? Он как будто считает меня своим другом — но ведь если бы обстоятельства сложились иначе, и мне не пришлось бы идти к нему на чердак, он бы и не вспомнил обо мне! Кто там дальше по списку? Жерра? Очень смешно!»
На мгновенье Элья почувствовала себя на голой скале посреди бушующего моря, такой маленькой, что нет возможности сделать и шага… Только стоять, пока не рухнешь… И никто не подхватит… И никто не заплачет, когда тело твоё разобьётся о камни…
— Отвечай, пожалуйста, — приказала Макора. Только она умела отдавать приказы со словом «пожалуйста».
Чтоб ты сдохла, чтобы сгнила, чтобы все вы…
Элья могучим усилием воли заставила себя виновато улыбнуться:
— Я буду на месте уже через несколько часов. Простите меня. Не самый лёгкий путь…
Макора без лишних слов исчезла из зеркала.
Она либо была в гневе — либо пыталась убедить Элью, что она в гневе. Чтобы та не чувствовала, что ей может всё сойти с рук. Дескать, будь ты хоть трижды из Клана Альбатроса, но у терпения великой колдуньи есть предел. И лучше его не переступать.
Для дела, конечно, хорошо было бы повестись на эту игру. Элья это понимала, и, при желании, смогла бы усмирить собственные эмоции. Но желания не было.
И потом…
И потом, никто не имеет права приказывать слугам Болотного Короля — кроме самого Болотного Короля… Давненько у Белоборских болот не было такой знатной добычи, как Макора… Может, вообще никогда.
«Уйди прочь, уйди прочь…» — молила Элья прячущееся в ней чудовище. И с ужасом понимала, что чудовище обретает самостоятельность. Оно устало сидеть на привязи и показывать зубы по требованию. Ему необходима была свобода, безграничная, пьянящая…
— Прочь!! — выкрикнула Элья.
Звук собственного голоса привёл её в чувство.
Я человек, сказала себе Элья. Я человек, ты не имеешь права, ты ничего мне не сделаешь…
Она рывком подхватила сумку и выскользнула за дверь.
Люди, слышавшие крик, проводили её выразительными взглядами. Элья сделала вид, что не заметила.
***
Она пришла к Сакта-Кей на закате. Старая крепость чутко дремала на скале, чёрная на фоне багровеющего запада. Ветер утих, и было слышно лишь, как в озеро под утёсом обрушивается небольшой водопад. Кого-то этот звук, возможно, успокаивал. Но не низшую служанку Подземного Дворца. И чёрный силуэт особняка, и яркое, словно воспалённое, небо, и близость воды — всё это лишь усиливало тревогу.
Стражники у ворот её не знали и не ждали. Поздние гости, конечно, не были чем-то из ряда вон выходящим в Сакта-Кей, но ворота бравые гвардейцы в коричневой форме открыли с таким видом, что и без того не очень хорошее Эльино настроение окончательно упало.