"Интересно, разговор обо мне у них происходил при Заре или нет? А, впрочем, мне безразлично. Я даже рад, что ей встретился Сеня. Ей нужен именно такой - мудрец-обыватель!"

– Скажите, как попасть на Чернышевскую?

– Любым трамваем вверх, остановку спросите, - сказал Павел и снова отключился - представил себе Костю и Веру у следователя: "Мы не знали куда ведет нас этот сумасшедший; мы думали, что он нас домой провожает; мы сообразить не успели, потому что нормальному такое в голову не придет; мы действительно перенесли книги, но только потому, что они не нужны нам; да, только поэтому - боялись, что вы нам не поверите".

– Здравствуй, Павел!
– произнесла квадратная, приземистая фигура.

– Как здоровье, Хая Менделевна?
– приостановился.

– Врагам не желаю!
– схватила его за рукав - дернула, - представляешь, в январе два дня мусорная машина не приезжала, так я собрала картофельные лушпайки в кулек и отнесла к Нагорному рынку, думала не поймают - а куда же нести?
– так нет же - мне, старухе, везет, как всем нам - наткнулась на рейд. "По кажите паспорт!"- говорят мне, сволочи, им бы такую одышку.
– Ты носишь при себе паспорт?
– спросила она требовательно.

– Нет!
– сказал Павел - улыбнулся...

Старуха схватила его за второй рукав - дернула...

– Вот и говорю я им то же самое. "Адрес?" - спрашивают. Соврала бы, да не в моем возрасте. "Фамилия?" "Черномордина". "Имя, отчество?" "Анна Михайловна". Меня солдаты и в гражданскую и в отечественную так называли. Если бы собрать всех тех, которых я из огня на своем горбу вынесла, так они бы им не такой рейд устроили. Времена пошли, прямо скажу, сырые - почитай газету "Днепр Вечерний" за второе февраля - там в заметке "Изобретатели мусора" моя счастливая старость с такой издевочкой расписана, что передать невозможно - она перевела дух и горько вздохнула, - как ты думаешь, война во Вьетнаме скоро закончится?

– Не знаю.

– То-то и оно!
– она повернулась к нему спиной и удалилась, совершая свой обычный вечерний моцион - движение в пределах фасада. 40

Павел вскочил в парадное, взбежал по ступенькам, открыл дверь и бросился в постель не раздеваясь. Земное тяготение улетучилось. Разум отделился от тела, как хвост кометы. Температура - минус 273 градуса по Цельсию. Метеоритная пыль. Рука, с трудом преодолевая собственную тяжесть, приподнялась, заслонила лицо - бесполезно!
– жара проникала сквозь ладонь, обжигала зубы. Кто-то поднес к голове раскаленный прут - кто?
– Павел проснулся, окинул испуганным взглядом комнату, пришел в себя и рассмеялся солнечный луч в роли палача-инквизитора!
– это он несколько минут тому назад сполз по стене к спинке дивана и осторожно прикоснулся к щеке. 41

Подъезд - улица - деревья - мебельный магазин.

– Извините, -над сигаретой наклонилась шляпа, - спасибо!

– Не за что.

Перекресток - универмаг - Октябрьское отделение милиции - второй этаж...Капитан Бывалин отчитал Павла за неуважение к проявленному доверию.

– Я просил явиться к девяти - вы опоздали!

– Товарищ капитан...

– Не надо оправдываться, Павел Михайлович. Времени у нас мало. Я звонил главному врачу. Нас ждут.

– А где находится судебно-медицинская экспертиза?

– При областной психиатрической больнице - и, вообще, не кажется ли вам, Павел Михайлович, что вы задаете мне больше вопросов, чем я вам?

– Вы же не сказали мне, что это будет сегодня!

– Экспертиза, Павел Михайлович, в спецподготовке не нуждается.

– Вы неправильно меня поняли - я имею в виду совсем другое - я не взял из дому самое необходимое.

– Что именно?
– спросил следователь настороженно.

– Зубную пасту, щетку, мыло, электробритву.

– Туда брать предметы не разрешается. Идите вниз, Павел Михайлович, ждите у входа.

– Как долго будет длиться экспертиза?

– Около тридцати суток.

– А после?

– Да вы не волнуйтесь, - в голосе следователя прозвучала едкая ирония, прокурор добавит!

Павел знал, что областная психиатрическая больница находится за городом, что занимает она большую территорию и обнесена высоким забором. В нескольких километрах от больницы росли леса, строились дачи, а где-то посередине, разросся поселок Игралкино. В былые времена, когда город был небольшим и только старые трамваи ползли по улицам, игралкинцы редко покидали поселок, разве что на базар - продать что-нибудь или купить... Бывало, что дети уезжали из поселка, но ненадолго - получив специальность и кое-какой жизненный опыт, возвращались в насиженное гнездо. Недавно больница праздновала двухсотлетие, но в каком году возник поселок - этого даже работники местного исторического музея не знали. Народные предания передавали из уст в уста, что первыми основателями поселка являлись сумасшедшие - те, от которых отказались родственники. Повара, врачи, медсестры, бухгалтера, уборщицы - персонал больницы набирался из коренных игралкинцев. Город рос - маленькие овраги засыпались, через большие перебрасывались мосты. Появились автобусы и троллейбусы. Трамваи стали более быстроходными - дребезжали по-новому. Произошел культурный обмен многие игралкинцы начали работать на заводах, а некоторые городские жители среди обслуживающего персонала больницы - Павел сталкивался с игралкинцами даже в центральных городских учреждениях. "Уханов!" - вспомнил, что его бывший директор коренной игралкинец.

– Машина только через полчаса будет и все это результат вашего опоздания, - сказал следователь.

Павел обернулся и увидел туловище - наполовину высунувшись из дверного проема, оно обеими руками держалось за дверь. Над белым-белым воротничком, как из оправы, торчала шея. Ложбина выделила два мощных сухожилия. Неожиданно нижняя рука оторвалась от двери и взметнулась к козырьку. Шейные сухожилия перекосились - голова повернулась, окинула улицу взглядом и посмотрела на часы. Брови насупились. Рука взметнулась еще раз и, оголив позолоченный ремешок, приложила часы к уху...